Тебе нужно пространство - [40]

Я помолчал.

– Итак, представь, что появляется человек. Что с тобой происходит?

– Кто это? – сонно спросил он.

– Кто угодно, никто конкретно. Просто человек. Кто-то другой, не ты.

Он глубоко вздохнул и откинулся назад.

– Что случилось?

– Я, м-м-м… Почувствовал вторжение, как будто он, этот человек, он слишком близко.

– Не уходи оттуда. Что теперь происходит?

– Я чувствую, что меня беспокоят, мне мешают…

Он помахал рукой перед собой, как будто отталкивая что-то.

Проводя визуализации, я часто нахожу, что первая реакция не только полна смысла сама по себе, но и скрывает под собой что-то фундаментальное.

– Что значит «мешают»? – спросил я.

Он вздрогнул. Затем скорчил гримасу.

– Что такое, Амир?

– Это… Это бред какой-то…

– Что?

– М-м, я… мне… – Он перешел на шепот. – Мне страшно.

– Ты чувствуешь себя в безопасности?

– Да, да, все нормально. Просто неприятно. Очень неприятно.

– Ладно. Позволь этой фигуре уйти или исчезнуть. Получилось?

– Да, да, получается…

– Он исчез?

– Да, да, теперь все в норме.

– Теперь почувствуй, как сидишь здесь на стуле, услышь звуки в комнате и сделай несколько глубоких вдохов.

Я подождал.

– Теперь, когда будешь готов, открой глаза.

Через несколько мгновений он открыл глаза. У него был озадаченный, немного испуганный вид. Пришло время интерпретировать: объяснять, что происходит или произошло. Это миг откровения, если хотите. Нащупав что-то, я просто рассказываю, что чувствую. В других случаях я спрашиваю подопечного, в чем смысл произошедшего. Вы удивитесь, как часто они попадают в яблочко. Так было и с Амиром.

– Что скажешь?

– Ну, – сказал он, глядя на меня и впервые с нашей первой встречи допустив в голос уязвимость, – наверное, я так отношусь к другим людям. Ко всем. Неудивительно, что я стараюсь держаться от них подальше, черт побери.

Мы оба подумали над его словами.

– Думаю, все правильно, – сказал я наконец. – Твой отец и в меньшей степени твоя мама научили тебя, что от других людей одни проблемы и трудности. На них нельзя положиться. Если ты в это веришь, конечно, ты стараешься держаться от них подальше. Это был разумный механизм решения проблемы с людьми, но… – Я снова сделал паузу, и мы вместе закончили мысль: – не со всеми.

– Я ненавидел его, черт дери, но ведь было и другое время. Я никогда не думаю о нем. Это странно, я знаю, что оно есть, но гоню его от себя. Было время, когда я не ненавидел его. Я любил его и хотел, чтобы он тоже любил меня. Но от него было столько боли, столько злости, столько ненависти, что я не смог сблизиться с ним. На самом деле я боялся его…

Его глаза начали наполняться слезами.

– Ты решил, что людей нужно держать на расстоянии, иначе они тебя напугают и подведут. И ты пронес эту идею через всю жизнь.

– Но Сэнди не такая, – сказал он, имея в виду свою жену.

– Нет, ты подпустил Сэнди близко, она как-то смогла зарекомендовать себя.

Тут улыбнулся.

– Спроси у нее как! Она говорит, что у нее ушло много времени. Я рвал с ней три раза. Она сказала, что я был сущим кошмаром.

Я сделал паузу.

– Да, ты был сущим кошмаром. Ты и есть сущий кошмар.

Он очень глубоко вздохнул.

– Слушай, у нас время вышло, но я обещаю обо всем этом подумать. Поговорим на следующей встрече. Если тебя что-то расстроит, можешь позвонить, и мы обсудим это, ладно?

Он не позвонил (я и не ждал этого). В конце концов, он был сильным, жизнерадостным парнем. Но на наш следующий сеанс он впервые не опоздал, а даже пришел на двадцать минут раньше.

Как только дверь в кабинет закрылась, он с восторгом заговорил.

– В прошлый раз получилось очень интересно, да. Я поговорил об этом с Сэнди, и она сказала, что это прямо в точку, именно такой я и есть.

Он привел примеры из своей юности и из жизни в браке. Затем его энергия поугасла, и он посмотрел прямо на меня.

– Что теперь будем делать?

– В прошлый раз мы обнаружили то, что на своем жаргоне я называю глубинным патогенным убеждением, или ГПУ.

Я посвятил Амира в суть дела. Затем мы некоторое время пересматривали то, что случилось на прошлой сессии и что он подумал и почувствовал. Затем я сказал, что выйду из комнаты на пять минут и посмотрю, сможет ли он сформулировать свое ГПУ. Я вручил ему маркер, прикрепленный к планшету, и вышел. Слова должны прийти от сердца. Я не могу сказать их, он должен выразить это сам.

– Будь смелым и искренним. Не сдерживайся. Говори, как есть.

Через пять минут я вернулся. Он тихо сидел в кресле. Лист бумаги на планшете был весь исписан и исчеркан. Под этой путаницей слов он уверенно и четко написал (и я прошу прощения за его выражения):

«Я думаю, что все люди сволочи, а я среди них самая главная сволочь».

Он посмотрел на меня и смущенно улыбнулся. Как будто появился новый Амир. Я улыбнулся в ответ. Он поднял руку. Я дал ему «пять».

– Ого, – сказал я.

– Да уж.

Он снова улыбнулся, на этот раз печально.

– А кто захочет, чтобы сволочь стала управляющим партнером?

Мы немного посидели в тишине.

– Ну ладно, – сказал я. – Даю тебе еще пять минут. Попробуй придумать лекарство. То, во что тебе хочется верить, даже если это еще не так.

Когда я вернулся, лист бумаги на планшете был чист. Амир стоял с взволнованным и задумчивым видом. Я подумал, что что-то случилось. Но тут он просиял, потянул на себя лист и написал вот что: