Театральные записки (бриколаж) - [10]

Следующий подарок! Морючко! Моё любимое Чёрное морючко!

Оно было разное за те две недели, которые прожила я рядом с ним.

Не буду писать вам банальное, – нежное, лазурное, ласковое, бархатное, ласкающее, – это действительно так, вы сами это знаете, – и сила моря, дыхание его, величие его, в том-то и состоит, что любой человек, соприкасаясь с ним, ощущает и произносит мысленно или вслух именно эти слова. Но в последние четыре дня на море был почти что шторм. На берегу никого нет, а я вышла навстречу моему морю.

Как оно, моё любимое, шандарахнуло меня волной в лицо, свалило на песок, бьёт камнями, ещё сваливает, ещё бьет, а я упорно не сдаюсь, встаю и ору:

– Море! Море! Здравствуй море!

Снова, – хлобысть! Волна, снова, – хлобысть – на песке лежу, очухалась.

Снова встаю:

– Море! Море! А ты, что, не знаешь, что меня не задушишь, не убьёшь?!

Потом ко мне в Гагру приехали мои дети.

Первый раз в жизни видела сказочный цветок, огненная магнолия. Словами сказать это всё равно, что ничего не сказать, но попробую: представьте себе, высочайшее дерево магнолия, лакированные, зелёные листья и вдруг! неожиданно, как звезда в пасмурном небе, огромный цветок, – лепестки пурпурно-королевские, как мантия, с одной стороны, и ослепительно белые изнутри….

вариант предыдущего письма

Вчера впервые по телевизору в театре смотрела удивительно-замечательный фильм «Звонят, откройте дверь!». Невыносимо-прекрасно играет мой любимый человек Ролаша Быков! И вообще, какой подарок жизнь, как всё интересно!

Ну, вот, верь или не верь гороскопу.

У меня этот год – год «творческих свершений».

Снялась в «Носе», – не знаю, как я там играю, но думаю, что фильм будет замечательный. А какую компанию подобрал Ролаша!?

«Собака на сене», – все, кто видел этот фильм, – говорят, замечательный!

Я видела только то, что я озвучивала: «Ах, до чего хорошо, неужели это я»?!

Приехала я из Москвы, влюбившись в очередной раз, похудевшая, загоревшая. Режиссёр, увидев меня, не узнал:

– Зиночка, голубчик, я же брал тебя на эту роль как рубенсовскую женщину, что же ко мне приехало?! Какой-то Пикассо!!! Ты что?! Влюбилась?! – Девочка моя, родная, ничего не спрашиваю! Молодец! Правильно живёшь! Умница моя!

Какой оказался длинный прекрасный год!

Потом были две замечательные недели в Гаграх…

А потом Тбилисо!!!

Попросила я мою администрацию поселить меня не в фешенебельной гостинице, где жили актёры, а в «Сакартвело», где жили наши рабочие, наша удивительная обслуга, – осветители, реквизиторы, монтировщики, костюмеры! Это такие интересные ребята! Какое прекрасное застолье всегда у нас было! Они сами пишут стихи. Но начиналось всегда одним: Мама Зина, почитайте нам Цветаеву, почитайте Берггольц.

И читала, до утра!

Был ещё в моём номере замечательный человек – мышонок.

Мы закрывали дверь, стеклянную, чтобы в соседних номерах не было слышно, и из-за стекла торчит мордочка мышонка, слушает, слушает, пока не закончу читать стихи, – всё слушает, слушает. Ну?! И мышонок какой удивительный попался мне в этом году!

А потом я открыла совершенно невероятное место в мире!

Называется оно Черепашье Озеро. Действительно. Черепашье Озеро! Но я повела моих детей дальше, в горы, долго шли мы, долго, они уже сдавались, мои двадцатилетние, а я иду, иду, – потому что я знала, что я им хочу показать. Наконец, – показалось, – ущелье. Ну, – вот и мои малыши поняли, что это такое! начали кричать!

– Ах! Ах! – Эхо! Эхо! Повторяет всё, что мы кричим.

– Выше, выше, дети, выше пойдем.

И вдруг! – я же знала, куда я их веду! – Я была там накануне.

– Миндаль растёт!!!

Невыносимо красиво!

На листе первого письма, но с другой стороны, письмо учителю.

Дорогой Владимир Сергеевич!

Здравствуйте, незабываемый мой учитель!

Анна Ивановна написала мне о Вашем Горе. Ну, что же делать? Уходят от нас дорогие люди. Уходят в тот мир. Это жизнь, это смерть. Мы же знаем, что рождаемся для того, чтобы, прожив жизнь, в конце концов, умереть.

А вот когда уходит дорогой человек, а ты общаешься с ним ежедневно – это, куда страшнее. Я пережила это жутко тяжело, даже вспоминать об этом не хочется. А сейчас стала такая мудрая, спокойная и даже счастливая. Наверное, я родилась под счастливой звездой, – странно, но всех людей, которые обижали меня, жизнь жестоко наказывает. А меня за мои страдания она же, Жизнь, вознаграждает сторицей.

Я последнее время часто думаю о том, что такое Бессмертие.

Владимир Сергеевич, милый мой, красивый человек, знайте, что Вы уже бессмертны.

Осень/зима 1977 г.

Зэмэшенька, мы бесконечно рады, что Вы помните нас и иногда даже пишете нам письма!

Мы всегда знали, что Вы живёте вне времени. Письмо Ваше – чудо его преодоления. И ведь самое смешное, что, только дочитав письмо до середины, мы поняли, что письмо давнее, обещанное нам ещё летом.

Веками люди бьются над проблемой – как подчинить необратимость времени своей воле. Искусство, кажется, только и занято «поисками утраченного времени». Но… Всё безрезультатно. А вот Вам как-то удаётся подчинить его себе – растянуть, заставить двигаться так, как хотите этого Вы, и, наконец, просто пустить его вспять. Среди зимы мы получаем письмо, сохранившее краски и мелодии прошлогодней весны, вобравшее в себя её и все вместе взятые вёсны.