Театр тьмы - [113]

Позже обугленное тело художественного руководителя театра «Кассандра» обнаружил один из пожарных. Чарльз лежал в обломках, но еще дышал. Жажда мести подпитывала его сердце и мозг, не давая им умереть.

12

Лондон, 2019

– Люди недооценивают чувства мести и злобы. Они считают, что миром правит любовь и добро, – Чарльз загоготал в приступе смеха, а по моей коже прошлась волна мурашек. – В книгах пишут, что любовь спасает человека; что любовь не дает солдату пасть в бою; что любовь вытаскивает людей с того света. Нет, Сара, не любовь. Месть. Я не погиб в пожаре сразу только по одной причине – я вспоминал лицо Эмили Томпсон каждый раз, когда собирался сделать последний вдох под обломками. Я поклялся, что выживу, чтобы увидеть, как будет умирать эта чертова журналистка, это подобие человека!

– Вы сильно сгорели? – спросила я с подозрением.

– Девяносто процентов тела. Ожоги четвертой степени. С меня в прямом смысле этого слова слезла кожа. С такими травмами люди умирают сразу, а я прожил еще час. И этот час стал решающим в моей судьбе, – заметил Чарльз. – Знаешь, при жизни я был не особо верующим, после смерти жены и брата Кристофера и вовсе начал считать религию фарсом. Но после пожара в тюрьме я нашел в себе силы поверить во Всевышнего и его мир. При этом я нашел свою веру. Веру в Дьявола и веру в Ад. Пока меня везли в больницу, в предсмертной агонии я взывал к темным силам, чтобы они подарили мне возможность отомстить журналистке. Представлял Эмили Томпсон и взывал к Дьяволу – я умолял его услышать меня и прийти ко мне. Никогда прежде я не был так искренен в своей молитве. И что ты думаешь? А, Сара?

Чарльз довольно улыбнулся, а я сипло вздохнула, не зная, что ему ответить.

– Он услышал меня. Сила моих убеждений и сила мести заставила его поверить в мои намерения. Мне поверил один из приспешников Ада, сам Аластор[34], – наконец продолжил рассказ художественный руководитель. – Санитары оставили меня в проходе больницы, куда привозили всех пострадавших. Я уже знал, что среди обугленных тел нет Кристофера. Я знал, что он заживо сгорел в своей камере. Предчувствие. Оно меня не обманывало.

Чарльз замолчал, глядя на ковер. Он сидел так не больше нескольких секунд, как в трансе, а потом низким голосом произнес:

– В пожаре я потерял зрение. Поэтому я не видел Аластора. Но мне и не нужно было его видеть. Я чувствовал темные силы. Демон прислал ко мне из самого ада своего слугу – черного ворона. Я уже терял связь с реальностью, на меня накатывали невообразимые приступы боли, но я держался. Держался изо всех сил, с каждой минутой чувствуя Его приближение. Я услышал хлопанье крыльев. Хлоп. Хлоп. Хлоп. А потом ворон громко и истошно каркнул. Это стало знаком. Демон согласился помочь. Прилетев, птица села мне на грудь и, когда я сделал свой последний вздох, забрала мою душу, чтобы переправить ее в преисподнюю.

13

Лондон, 1964 год

В больнице, заметив, что Чарльз Бейл уже не дышит, его тело отвезли в морг. Врачи не знали ни его имени, ни места жительства, ни где он работает. Перед ними лежала бездыханная безликая плоть. Врачам потребовалось около двух дней, чтобы установить личность умершего. В этом им помог надзиратель Тэйлор, которого встретил Чарльз перед тем, как кинуться в огонь. Мужчина, записывающий число пострадавших, узнал художественного руководителя по пальто. Толстая ткань свисала с каталки. Такой, кроме как у него, в ту роковую ночь ни у кого не было.

– Господи, – просипел надзиратель, когда понял, что именно этот человек спросил его о судьбе своего сына.

– Что, Тэйлор, узнал его? – спросил напарник. – Мы не можем ума приложить, кто этот мужчина и как он оказался внутри тюрьмы во время пожара.

– Он искал сына.

– Чего?!

– Его сына задержали неделю назад. Он искал его, чтобы спасти, – просипел надзиратель.

– Ты знаешь, кто он? – продолжил спрашивать напарник.

– Я не знаю его имени, но фамилия Бейл. А его сына зовут Кристофер.

– Так, сейчас. – Напарник выхватил у Тэйлора его регистрационные документы и начал искать в них нужную фамилию. – Мать частная…

– Что такое?

– Ты не поверишь.

– Хватит, Фил. Я устал. Говори уже.

– Мальчишку-то зовут Кристофер Чарльз Бейл.

– И что?

– Этот мужчина, – напарник показал на обугленное тело. – Чарльз Эдвард Бейл. Сын влиятельного адвоката из рода Бойль, директор и художественный руководитель театра «Кассандра». Того театра, что стоит около Темзы… Моя жена большая поклонница его творчества.

– Так и запишем, – вздохнул Тэйлор. Он взял из рук напарника регистрационный лист, записал имя погибшего и добавил: «Не заключенный».

Когда этот документ попал в руки инспектора Хаммилтона, тот сделал приписку, чтобы официально в деле Чарльза Бейла причиной смерти стала остановка сердца без упоминания о том, что мужчина сгорел в тюрьме Уондсворт. Дату смерти тоже подделали, чтобы ни у кого не возникло лишних подозрений насчет смерти великого деятеля культуры Великобритании. Как показала практика, статус и деньги могут изменить абсолютно все – даже документальную причину смерти.

14

Лондон, 2019 год

– А в это самое время я заключал сделку с Демоном, – сказал Чарльз металлическим голосом. Его сущность менялась на глазах. Он превращался в чудовище. Но не внешне. Трансформация начиналась внутри. Словно готовилась сползти оболочка привлекательного мужчины, обнажая его истинную суть. Я перевела взгляд на часы. Они показывали без пяти минут семь. – Ворон, мой новый друг, привел меня к Аластору. Но вот странность… умерев, я не обрел зрение, как рассчитывал. Тогда я еще не знал, что душа запоминает состояние человека в момент смерти и переносит его в загробный мир таким, каким он погибает. Не бывает так, что умираешь ты искалеченным, а в другом мире оказываешься здоровым. Вот и со мной случилось то же самое. Обугленная слепая оболочка. Из-за этой слепоты я не видел Аластора, но зато чувствовал его. Жар, смешанный с холодом. Словно лихорадка. Лихорадка души.