Театр Сулержицкого: Этика. Эстетика. Режиссура - [19]
Комиссия съезжает на берег, оставшиеся на судне не могут отдохнуть ни часа. Кончается срок бесплатной стоянки судна, надо его загружать и отходить как можно скорее; каждый час простоя придется оплачивать. А как скоро погрузить крестьянские семьи, приехавшие с постелями, сундуками, ухватами, закопченными чугунами, лоханями, глиняными кринками, рукомойниками, кадушками и бочонками для будущих засолов огурцов, грибов, капусты, которая, кажется, растет в Канаде. Ссорятся — где размещаться тамбовским, где орловским, где ефремовским. На Кавказе сохранили это деление, сохранили говор. В трюме одни уже заняли облюбованные места, уже отгородились тряпьем и не хотят передвигаться, другие, особенно женщины, теснятся охотно, приговаривая: «Любошные на дворе с малыми робятами!»
Снова гонят людей на берег, снова проходят они на пароход. Оформленные по всем правилам заграничные паспорта не выдаются, полицмейстер передает их сразу таможенным чиновникам. Паспорта вернутся на берег, никому не нужные: отъезжающим поставлено условие: никогда в Россию не возвращаться. Судовые врачи осматривают снова всех входящих на пароход. Одну семью решено оставить на берегу. Семья, в которой была скарлатина, тащит свой скарб на берег. Проходя мимо Сулера, мужик бросает: «Ну, спасибо тебе! Это все ты!» Через неделю отойдет следующий пароход, семью возьмут, она прибудет куда назначено. Сейчас Сулер — враг, погубитель, и погубителю будет сниться это семейство, оставшееся на берегу.
Последний обход парохода.
Полицмейстеру доложено: — Русских подданных среди эмигрантов нет!
Винт работает, пароход медленно отходит от берега. Когда отходит обычное пассажирское судно, пассажирам и провожающим радостно-грустно. Пассажиры первого класса машут своими модными шляпами, тончайшими носовыми платками, дамскими шарфами. Третьеклассники — кто шляпкой, кто головным платочком. Возникает обычай — бумажные серпантинные ленты тянутся из рук в руки, натягиваются над водой, рвутся, обрывки падают в воду, летят по набережной. Это прощание навсегда проходит без серпантина и букетов, без взмахов шляпами. Отъезжающие снимают шапки и поют псалмы. Тысячный хор удаляется, сливаются лица вдали; на берегу продолжаются работы. Через неделю пойдет «Озеро Онтарио». К реальному озеру Онтарио, на границе Соединенных Штатов и Канады.
Переезд идет в порядке, который хочется назвать идеальным. Идеал, как известно, недостижим, поэтому назовем переезд образцовым. Сулер подсчитал в своей записной книжке, точно вычислил, сколько людей в какую команду определить. Из 2140 человек отобрано 94 молодых в водоносы и хлебопеки. Двенадцать человек посменно следят за состоянием отхожих мест. Девять хлебопеков, по три в смену. Двое месят тесто, один выпекает хлебы в железной печке. Женщины чистят картошку, овощи. Обучается матросская команда. Трудно дается темп — быстрота; еще труднее — морская походка по качающейся палубе. Как в ненаписанном еще «Мойдодыре» предметы скачут по палубе, неуклюжий малый бегает за неуклюжей кадкой. Вместо кадки ловит товарища, мужики в обнимку падают, кадка носится по палубе. «Наконец общими усилиями буйная кадка была поймана и крепко привязана рядом с толстым ушатом, тоже все время сердито вырывавшимся на свободу». Проходят Константинополь. Конечно, без всяких высадок — не туристы. Парусники идут по синей воде. Острова тянутся по бортам. Архипелаг, Средиземное море, дельфины играют вдали. В чистейшем пароходном госпитале пустота. Только в одной белейшей койке умирает пятилетний мальчик от водянки мозга. Берег рядом, но высадиться нельзя. Хоронят по морскому обычаю: зашивают в брезент, в ноги помещают груз — ржавый колосник. Под пение псалмов отец кидает в море небольшой сверток. Сверток погружается медленно, долго виден за кормой в прозрачно-голубой воде. Двоих взрослых похоронили позже, в Атлантике, встретившей холодными волнами, ветрами, переходящими в штормы. Команды свыклись с обязанностями, освоили морскую походку. Доктор Мерсер — англичанин, прилежно учит русский язык с помощью подростков. «Но-ока», — тянет Мерсер, показывая на свою ногу. — «Нога, нога!» — хохочут мальчишки. Они ждут полудня, когда выйдет добрая тетенька, раздающая им горячие лепешки с апельсиновым вареньем. «Спаси Господи!» — произносят мальчишки, принимая свои лепешки. Второй врач неодобрительно следит за этой раздачей. По его мнению, это не входит в обязанности фельдшерицы. И вообще фельдшерица слишком щедро раздает лекарства. Фельдшерица эта — Александра Александровна Пархоменко-Сац. Сестра молодого композитора, по слухам очень-очень талантливого. Все Сацы сочувствуют толстовству. Женщины самоотверженно работали «на голоде», то есть в столовых для голодающих крестьян, открытых в неурожайных губерниях. Семьи Сац-Сулержицких пройдут вместе через долгие годы. На корабле медперсонал скучает, работы почти нет. Та, что есть, точь-в-точь фельдшерский пункт на Вологодчине, на Ставропольщине. Самые старые старички, впавшие в детство, просят мази. Самым древним старухам тоже требуется мазь от колотья в боку. Несмотря на колотье, они стирают груды белья, вытащив корыта на палубу: чистота для них так же необходима, как пение псалмов и стишков. Девушки сидят словно яркая клумба, каждая — цветок. Все на них вышито, изузорено своими руками. Новый год, Рождество встречаются в море. 12 января 1899 года приходят в порт Галифакс. Тридцать два дня плыли — неделей меньше, чем Колумб. Правда он не знал — куда, здесь все измерено, выверено по картам. На берегу уже машут руками встречающие; таможенники и карантинные врачи дивятся порядку, чистоте на прибывшем корабле. Дамы в огромных шляпах раздают детям конфеты. Никакой неразберихи, не приходится уговаривать кого-то, как в Батуме, принять, разместить странников. Здесь они не эмигранты, здесь все для них предусмотрено. Подача поезда. Постели, обильная еда. Люди крестятся, умиленно благодарят за заботу, не зная, что все это учитывается, оплачивается из ссуды, им данной в рассрочку. Слово bonus старичкам совершенно непонятно; bonus’ом озабочены Хилков, Сулержицкий, Сергей Львович Толстой, Мак-Криари, уполномоченный канадского правительства. Бесценный «человек-буфер», смягчающий все противоборства, а их предстоит несчетно. Всегда сочувствующий переселенцам и говорящий на общем языке с их руководителями, Сулер на сухопутье осваивает вслед за морской — американскую строительную терминологию и вскоре чувствует себя под Виннипегом как под Киевом. Городская жизнь, заводские трубы, берега озера Верхнего мелькают в окошках поезда. Теперь почтовый адрес Сулера: Канада, Ассинибойя, село Михайловка. Данная переселенцам земля велика и обширна. Дома на этой земле нужно строить самим, покупая бревна, фураж для скота. Пока скота нет. Пахота весной пойдет на себе. Так будут пахать в колхозах после Второй мировой. «Бабы! Взяли!» — бабы налегают. Колхоз «Светлый путь» 1945 года?! Нет — фотография, снятая Сулержицким в Канаде, сто с лишним лет назад.
Автор книги подробно прослеживает жизнь великого режиссера и актера, оказавшего огромное воздействие на развитие мирового театра. Станиславский предстает здесь продолжателем традиций реалистического театра и новатором, чья жизнь в искусстве во многом определила художественные свершения XX пека. Его спектакли, сценические образы, все его творческие открытия воссоздаются в тесной связи с общественной и художественной жизнью России, с поисками нового, революционного искусства в послеоктябрьские годы. В книге широко использованы архивные материалы, переписка, дневники, воспоминания самого Станиславского и его современников.
Это — биографическое повествование об известном русском художнике, ученом, исследователе, путешественнике, выдающемся общественном деятеле — борце за мир. Автор книги, доктор искусствоведения, знакомит читателя с жизнью и деятельностью Рериха в Петербурге, его путешествиями по Индии, Гималаям и Тибету, со встречами художника с Горьким, Блоком, Репиным, Дж. Неру. Книга представляет интерес для всех, кто интересуется вопросами искусства.
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Заговоры против императоров, тиранов, правителей государств — это одна из самых драматических и кровавых страниц мировой истории. Итальянский писатель Антонио Грациози сделал уникальную попытку собрать воедино самые известные и поражающие своей жестокостью и вероломностью заговоры. Кто прав, а кто виноват в этих смертоносных поединках, на чьей стороне суд истории: жертвы или убийцы? Вот вопросы, на которые пытается дать ответ автор. Книга, словно богатое ожерелье, щедро усыпана массой исторических фактов, наблюдений, событий. Нет сомнений, что она доставит огромное удовольствие всем любителям истории, невероятных приключений и просто острых ощущений.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эту книгу можно назвать книгой века и в прямом смысле слова: она охватывает почти весь двадцатый век. Эта книга, написанная на документальной основе, впервые открывает для русскоязычных читателей неизвестные им страницы ушедшего двадцатого столетия, развенчивает мифы и легенды, казавшиеся незыблемыми и неоспоримыми еще со школьной скамьи. Эта книга свела под одной обложкой Запад и Восток, евреев и антисемитов, палачей и жертв, идеалистов, провокаторов и авантюристов. Эту книгу не читаешь, а проглатываешь, не замечая времени и все глубже погружаясь в невероятную жизнь ее героев. И наконец, эта книга показывает, насколько справедлив афоризм «Ищите женщину!».
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.
Л. Д. Зиновьева-Аннибал (1866–1907) — талантливая русская писательница, среди ее предков прадед А. С. Пушкина Ганнибал, ее муж — выдающийся поэт русского символизма Вячеслав Иванов. «Тридцать три урода» — первая в России повесть о лесбийской любви. Наиболее совершенное произведение писательницы — «Трагический зверинец».Для воссоздания атмосферы эпохи в книге дан развернутый комментарий.В России издается впервые.
Автор книги — дочь известного драматурга Владимира Масса, писательница Анна Масс, автор многих книг и журнальных публикаций. В издательстве «Аграф» вышли сборники ее новелл «Вахтанговские дети» и «Писательские дачи».Новая книга Анны Масс автобиографична. Она о детстве и отрочестве, тесно связанных с Театром имени Вахтангова. О поколении «вахтанговских детей», которые жили рядом, много времени проводили вместе — в школе, во дворе, в арбатских переулках, в пионерском лагере — и сохранили дружбу на всю жизнь.Написана легким, изящным слогом.
Автор книги — дочь известного драматурга Владимира Масса, писательница Анна Масс, автор 17 книг и многих журнальных публикаций.Ее новое произведение — о поселке писателей «Красная Пахра», в котором Анна Масс живет со времени его основания, о его обитателях, среди которых много известных людей (писателей, поэтов, художников, артистов).Анна Масс также долгое время работала в геофизических экспедициях в Калмыкии, Забайкалье, Башкирии, Якутии. На страницах книги часто появляются яркие зарисовки жизни геологов.
Книга знакомит с жизнью Т. А. Луговской (1909–1994), художницы и писательницы, сестры поэта В. Луговского. С юных лет она была знакома со многими поэтами и писателями — В. Маяковским, О. Мандельштамом, А. Ахматовой, П. Антокольским, А. Фадеевым, дружила с Е. Булгаковой и Ф. Раневской. Работа театрального художника сблизила ее с В. Татлиным, А. Тышлером, С. Лебедевой, Л. Малюгиным и другими. Она оставила повесть о детстве «Я помню», высоко оцененную В. Кавериным, яркие устные рассказы, записанные ее племянницей, письма драматургу Л. Малюгину, в которых присутствует атмосфера времени, эвакуация в Ташкент, воспоминания о В. Татлине, А. Ахматовой и других замечательных людях.