Театр одного зрителя - [23]

Она заворожено смотрела на доктора, а доктор спокойно продолжил:

— Недавно я дважды смотрел один и тот же спектакль, но на сцене вы сыграли совсем разные образы. Причём, первый раз образ заворожил меня сразу. Во второй раз эффект толпы гипнотически подействовал на меня и заставил влиться в общий поток эмоций… Я пришёл к выводу, что на сцене вы не ощущаете условность игры, а после спектакля чувствуете себя превосходно, будто заново родившись.

Она улыбнулась каким-то своим воспоминаниям и согласно кивнула. Доктор ответил ей кивком, но продолжил уже несколько назидательным тоном:

— А ведь актёры после спектакля физически и душевно изнеможенны. Чтобы войти в образ, им приходится тратить много сил. Для вас же — это раз плюнуть. Причём, актёры — дружелюбный народ. Привязывая к себе людей нитями дружбы, актёру потом легче по этим же нитям вернуться из театрального образа обратно в реальную жизнь. Я уверен, что такой надобности у вас нет. Именно поэтому никто вам не нужен. Для вас эти перевоплощения, как наркотик. Вы сотворили из себя идеальную актрису, возможно, лучшую во всём мире.

Улыбка на её лице застыла, и доктор, виновато улыбнувшись, попросил:

— Вы только не молчите, а то у меня возникает ощущение, будто я гадаю на кофейной гуще.

— А мне нечего сказать, — очнулась она. — Вы так точно всё описали, что у меня нет слов… Просто, я это делала как-то спонтанно, неосознанно… Мне надо осмыслить всё, что вы сказали… Думаю, ваша модель, скорее всего, оригинал. Я… я, фактически, жила, как во сне… Теперь мне надо подумать, как же жить дальше наяву?

— Хорошо, но вам надо будет ещё раз перечитать пьесу, — серьёзно произнёс доктор, доставая из ящика стола папку. — Именно здесь находится ваш камень преткновения. Желательно, чтобы этот путь вы прошли самостоятельно. Если не сумеете, то я вам помогу.

-36-

— Доктор, я перечитала пьесу и всю ночь думала. В голове пока хаос, но я многое уже выяснила. Всё, что описано в пьесе, это и есть моё «я», и никуда мне от этого не деться. Режиссёр предложил мне сыграть на сцене эпизоды из моей жизни, а я, в присутствии чужих людей, вывернуть себя наизнанку не смогла… А как мне хотелось с блеском сыграть эту роль. Решила, что перешлю ему деньги за сценарий, а в письме поиздеваюсь, как и на что их следует потратить… Теперь я стала кое-что понимать. В прошлый раз вы говорили, что поступки человека могут искажённо отражать его истинную сущность. А если внутри человека — пустота? Представляете, какой уродливой можно слепить внешнюю форму пустоты? Как на неправедном суде, в пьесе он раскрыл только голые факты, а причины изъял. Сотворил образ мерзкого существа, готового шагать по трупам и цинично топтать святые чувства. Снаружи бесчувственная оболочка, а внутри пусто, души нет. Он вынул душу, а меня вынудил искать оправдание моим поступкам. Но как можно найти оправдание подлости, если душевные причины не раскрыты?..

— Кажется, я понял, в чём тут дело, — задумчиво произнёс доктор. — Ведь желание к совершению поступка, обычно, продиктовано чувствами. Я понял, — с нотками восторга продолжил доктор. — Он лишил вас внутреннего мира чувств и создал образ бесчувственного биологического робота. Он изъял спусковой механизм к действию и вызвал алогизм между причиной и следствием…

Она в недоумении посмотрела на доктора, а доктор с нарастающим воодушевлением спросил:

— Скажите, а вам не хотелось выкрикнуть в зал: «Нет, это не я»?

Она растерялась, но, немного подумав, ответила:

— Да, доктор. Точно. Мне ведь действительно именно это хотелось доказать, что это не я. Но на сцене всё как-то перемешалось, и я уже просто не соображала, что делаю. Понимаете, я же хотела объяснить причины, почему поступила так, чтобы хоть как-то оправдаться. Хотела душу вывернуть наизнанку, а она какая-то сморщенная, скользкая, выскальзывает, и у меня ничего не получается. Хочу плакать, смеяться до упаду, а по сценарию глаза получаются холодные, циничные… Я испугалась, что все догадаются, что это я и есть на самом деле. Казалось, что в зале уже перешёптываются: «Фу, какая бесчувственная гадость!» Ужасно захотелось куда-то спрятаться. Наверно, поэтому все мои предыдущие образы выскочили на помощь. А вокруг меня какая-то серая масса наползает и подбирается всё ближе и ближе. И вдруг я поняла, что это зрители. А потом я внезапно увидела их глаза. У меня же действительно всегда было ощущение, что над этими серыми волнами в зале витает какой-то мираж, и играю я только для него. А тут множество живых глаз, которые хотят мне под юбку заглянуть. Так стыдно стало, так унизительно… Так обидно было за себя… На репетициях было проще — все свои, можно было и смухлевать. Но уже на сцене, в набитом до отказа потном зале, среди чужих… А ведь до этого я всех зрителей воспринимала как своих… А тогда было ощущение, будто я себя в грязи вываляла и теперь голышом стою на потеху всем… Такой пронизывающий стыд был, что…

— Будто молния перед глазами сверкнула, и с этого момента вы перестали ощущать себя, — перебил её доктор.

Она испуганно посмотрела на доктора и спросила: