Театр - [76]

Эдит приседает в поклоне и поднимается по лестнице. Уходит влево. Хлопает дверь.

Сцена 7

Королева (Станиславу). А теперь, сударь, спрячьтесь. Сейчас мне будет нанесен визит, и я хотела бы, чтобы вы не пропустили ни одного слова из предстоящей беседы. Прошу вас о перемирии. Потом мы с вами поговорим. Галерея — прекрасный пост наблюдения.

Станислав медленно проходит перед королевой, поднимается по лестнице и исчезает справа. Пока он прячется, открывается маленькая дверь слева. Входит Тони, вопросительно смотрит на королеву, та отвечает ему кивком. Тони отступает в сторону и впускает графа Фёна. Затем выходит и закрывает за собой дверь. Граф Фён в дорожном костюме. Сорокапятилетний мужчина. Элегантный, весьма хитро умный мужчина. Придворный.

Сцена 8

Королева. Добрый день, дорогой граф.

Граф (склонив голову, приветствует ее от дверей, затем делает несколько шагов). Я приветствую Ваше Величество. И прошу прощения за то, что предстал перед Вашим Величеством в этом костюме. Путь мой был долог и малоприятен.

Королева. Я уже давно распорядилась отремонтировать дорогу. Но я считаю естественным, чтобы этот пункт стоял в статье гражданских расходов. Наши министры считают, что это касается только меня. Ремонта дороги не будет.

Граф. Государство обеднело, Ваше Величество, — мы следуем режиму строгой экономии.

Королева. Так же говорит со мной мой министр финансов. Я закрываю глаза. Он начинает сыпать цифрами. Воображает, что я его слушаю, а я ничего не понимаю.

Граф. Но это так просто. Вольмар находится на вершине горы. Рабочую силу туда трудно доставить. Говорят, что эта безделушка стоила Вашему Величеству целого состояния.

Королева. Оставьте, Фён, вы же не эрцгерцогиня, которая считает себя непоколебимой, и не министр, который считает меня сумасшедшей.

Граф. Ваше Величество, весьма возможно, что эрцгерцогиня, при всем том уважении, которое она к Вашему Величеству питает, огорчена тем, что у Вашего Величества есть долги и что она не располагает средствами прийти на помощь Вашему Величеству, однако каждому известно, что эти долги касаются исключительно Вашего Величества, личной Его казны, и что народ никогда от этих долгов не страдал.

Королева. Каждому известно! Вы меня забавляете, любезный граф. Откуда же идут нелепые слухи, которые беспрестанно обо мне распускают? В свое время эрцгерцогиня так часто мне говорила: «Держитесь прямо», — что я, представьте себе, привыкла держаться прямо. И тем не менее, в чем только меня не обвиняют! Я, видите ли, избиваю кнутом моих конюхов. Вместе со слугами покуриваю трубку. Иду на поводу у какой-то цирковой гимнастки, для которой развешиваю трапеции повсюду, даже в тронном зале. Передаю вам только то, что забавно, — остальное так недостойно, что не надо тратить время на пересказ. Я презираю народ, я его разоряю. Вот какого рода басни обо мне распускают, а это будоражит умы.

Граф (с поклоном). Это оборотная сторона легенды.

Королева. Легенда! Когда-то легенда заставляла целые сто лет чеканить медали. В бронзе. Теперь никто ничего не чеканит, теперь только марают бумагу, да и то самой низкой пробы.

Граф. О, Ваше Величество… печать никогда себе не позволит…

Королева. Просто стесняется! Все подается в виде советов. Что вы сделали против всех этих бесчисленных подпольных листков, которые поливают меня грязью? Полиция с этим мирится. Вы — шеф моей полиции, господин фон Фён.

Граф. Но, Ваше Величество… Эрцгерцогиня более всех опечалена этим положением вещей, а если бы не была опечалена, я бы не имел чести быть в Кранце и предлагать Вашему Величеству мои скромные услуги.

Королева (меняя тон). Ну вот. Я так и знала. Вы явились меня пожурить.

Граф. Ваше Величество шутит.

Королева. Речь идет о юбилейной церемонии.

Граф. Ваше Величество угадывает мысли, прежде чем они обратятся в слова. Это лучшее доказательство тому, что заставляет печалиться эрцгерцогиню. Она в отчаянии от того… недоразумения, которое произошло между королевой и ее народом. Если бы королева предстала перед народом, недоразумение было бы улажено гораздо быстрее.

Королева. Мое отсутствие на юбилейной церемонии произвело, если употребить стиль прессы, отрицательный эффект.

Граф. Я проследовал по всему маршруту — Ваше Величество может в этом не сомневаться. Толпа была весьма раздосадована при виде пустой кареты. Эрцгерцогиня находит — если мне будет позволено процитировать ее слова, — что королева могла сделать над собой усилие во имя памяти о ее сыне.

Королева (встает). Господин фон Фён, неужели ей неизвестно, что побудительным мотивом к моему добровольному затворничеству как раз и было горе по ее покойному сыну и что, по моему мнению, носить траур не означает разъезжать в карете среди толп народа.

Граф. Эрцгерцогиня это хорошо знает. Она это знает. Она — если я осмелюсь так выразиться — вспыльчива, но она еще и ясно все видит: она великий политик.

Королева. Я ненавижу политику.

Граф. Увы!.. Сударыня… Политика — профессиональная обязанность королей — такая же, как для меня охрана королевства, наблюдение, сыск и всевозможные неприятные дела.

Королева. Чего хочет эрцгерцогиня?