Театр - [45]
Мерлин.
Лже-Гавейн.
Освещение меняется. Ветер вздувает мантию Мерлина и волосы Гавейна.
Мерлин.
Лже-Гавейн.
Мерлин.
Лже-Гавейн.
Мерлин.
Ветер достигает ураганной силы. Джинифер цепляется изо всех сил.
Занавес
Акт II
Замок чародея
Сцена представляет собой парадный зал полуразрушенного замка.
Когда занавес поднимается, сцена пуста. Вдруг стул, прислоненный к задней стене, приходит в движение и медленно скользит к столу на переднем плане. Когда стул останавливается, шахматные фигуры, валявшиеся в беспорядке на столе, выстраиваются на доске так, словно на ней разыгрывается партия. Тогда средняя дверь сама собой отъезжает вверх. Появляются Ланселот и Саграмур. Дверь падает.
Ланселот. Еще одна.
Саграмур. Итого пять. Очень удобно. Вы считали, Ланселот? Если не ошибаюсь, это уже пятая дверь, которая открывается перед нами сама собой, не считая главного входа.
Ланселот. Только ржавые петли кое-где скрипят, а вообще магия демонстрирует свое превосходство над механикой. Похоже, чары бывшего владельца еще действуют и успешно противостоят разрушению.
Саграмур. Замок Чудес, он же Черный Замок. Он заслуживает как прежнего, так и нынешнего названия. Полагаю, моя мать выбрала это место из какого-то женского суеверия. Странная стоянка! Проведя ночь и день в пути, хотелось бы иного пристанища, чем развалины, кишащие гадами и привидениями. Не знаю, может, я пал духом от усталости и недосыпа, но мне не нравятся эти двери. Так и кажется, что какие-то невидимые слуги открывают их, закрывают и всюду следуют за нами.
Ланселот. Эти двери, должно быть, наследие знаменитого Клингсора, которому принадлежал замок, когда назывался Замком Чудес. Согласен, жить здесь мне бы не хотелось, но заглянуть — почему бы и нет?
Саграмур вздрагивает.
Саграмур. Вы слышали?
Ланселот. Крыса. Просто крыса. Спокойно. Мы здесь одни и прибыли сюда первыми.
Саграмур. Можете считать меня трусом, но мне так хотелось бы, чтобы Белый Доспех скорее отвез цветок и присоединился к нам, чтобы приехали Мерлин с Гавейном и чтоб отряд наш не задерживался здесь.
Ланселот. Никто не собирается задерживаться здесь, Саграмур. Черный Замок не имеет никакого отношения к нашему походу. Это просто место встречи, чтоб собраться на совет и уточнить наши планы.
Саграмур. Все равно! В этих стенах все внушает подозрения. Моей матери стало бы дурно, если б она имела представление о сборном месте, которое нам назначила. Могу спорить, сэр Ланселот, вы втайне разделяете мое мнение, просто делаете хорошую мину при плохой игре.
Ланселот. Я согласен с тобой, Саграмур, в том, что эти развалины — странное место для стоянки и что выбор твоей матери не может не удивлять, но меня до того клонит в сон, что мне все равно, с привидениями или без, лишь бы уснуть.
Саграмур. Уснуть! Вы надеетесь уснуть?
Ланселот. Черт возьми! Привидения, которые учтиво открывают двери, не станут тревожить сон путников. Дай руку; тщательно обследуем эти развалины. Я докажу тебе, что они необитаемы, безопасны, и если какие-то здешние механизмы еще и действуют, их не направляет уже воля прежнего хозяина.
Берет Саграмура за руку и, обходя с ним зал, неожиданно натыкается на стол с шахматами.
Саграмур. Шахматы!
Ланселот. Это что-то новенькое.
Саграмур. И какие шахматы! Мессир, мессир, вы только потрогайте! Никогда не видел таких больших и прекрасных фигур. (Берет с доски одну из королев и показывает Ланселоту)
Ланселот. Я тоже. Саграмур, поставь королеву, как она стояла, не нарушай игру (подходит ближе), потому что здесь разыгрывается партия, и она в разгаре. Доска чистая. Можно подумать, игра только что прервалась.
Саграмур (заметив чернильницу). Чернильница! С чернилами!
Ланселот. Я ошибался. Пожалуй, развалины-то фальшивые. Если б меня не одолевал сон так, что ни рукой, ни ногой не двинуть, я бы заставил нашего невидимого домохозяина показаться и сразился бы с ним в шахматы.
Саграмур. Мы ведь уже в походе. Я вот думаю, не нарочно ли здесь расставлены эти шахматы, чтоб ввести в соблазн такого страстного шахматиста, как вы. (Крестится.) Не прикасайтесь к ним.
Ланселот. Тебе было бы неприятно, если б я сыграл партию с дьяволом?
Саграмур. Не шутите такими вещами. Или вы не знаете, что дьявол селится в пустых замках, что он игрок и даже, случается, дает себя обыграть?
Ланселот. Успокойся. Обыграть дьявола — это был бы венец любой рыцарской карьеры. Но увы, это все твоя фантазия. Эти шахматы оказались тут самым естественным образом, что и не замедлит выясниться. Возможно, Мерлин с Гавейном прибыли раньше нас и просто вышли прогуляться.
Монодраму «Человеческий голос» Кокто написал в 1930 году для актрисы и телефона, напитав сюжет удушливой атмосферой одинокой женской квартирки где-то на бульварах. Главную роль на премьере исполнила французская звезда Берт Бови, и с тех пор эта роль стала бенефисной для многих великих актрис театра и кино, таких как Анна Маньяни, Ингрид Бергман, Симоне Синьоре. Несмотря на давнюю дружбу с Жаном Кокто, Франсис Пуленк ждал 29 лет, прежде чем решил написать оперу на сюжет «Человеческого голоса». Сделав ряд незначительных купюр, он использовал оригинальный текст пьесы в качестве либретто.
«Ужасные дети» — отчасти автобиографический роман Жана Кокто — известного поэта, писателя, драматурга, график и декоратора, живописца…
Трехтомник произведений Жана Кокто (1889–1963) весьма полно представит нашему читателю литературное творчество этой поистине уникальной фигуры западноевропейского искусства XX века: поэт и прозаик, драматург и сценарист, критик и теоретик искусства, разнообразнейший художник живописец, график, сценограф, карикатурист, создатель удивительных фресок, которому, казалось, было всё по плечу. Этот по-возрожденчески одаренный человек стал на долгие годы символом современного авангарда.Третий том собрания сочинений Кокто столь же полон «первооткрывательскими» для русской культуры текстами, как и предыдущие два тома.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Вечная тема противостояния Мужчины и Женщины, непримиримая схватка двух любящих сердец. Актриса то отчаянно борется за ее счастье, то выносит обвинительный приговор, то почти смеется над ней, то от души сочувствует. Права ли женщина, которая любит мужчину так, что тот задыхается от ее любви? Никто из нас не знает ответа на этот вопрос, но каждый может поискать его вместе с персонажами пьесы Жана Кокто.
Трехтомник произведений Жана Кокто (1889–1963) весьма полно представит нашему читателю литературное творчество этой поистине уникальной фигуры западноевропейского искусства XX века: поэт и прозаик, драматург и сценарист, критик и теоретик искусства, разнообразнейший художник живописец, график, сценограф, карикатурист, создатель удивительных фресок, которому, казалось, было всё по плечу. Этот по-возрожденчески одаренный человек стал на долгие годы символом современного авангарда.В первый том вошли три крупных поэтических произведения Кокто «Роспев», «Ангел Эртебиз» и «Распятие», а также лирика, собранная из разных его поэтических сборников.