Те слова, что мы не сказали друг другу - [17]

— А ты, значит, собираешься сидеть тут весь день, пока я буду на работе?

— Но ты же хотела уехать на несколько дней в свадебное путешествие, не правда ли? Следовательно, твое отсутствие на работе никого не удивит.

— А откуда тебе известно, что я должна была уехать?

— Пол в твоей верхней квартире — он же потолок в нижней — лишен звукоизоляции. Это вечная проблема старых заброшенных домов.

— Энтони, прекрати! — взорвалась Джулия.

— Ох, умоляю тебя, даже если я всего лишь машина, зови меня папой; я терпеть не могу, когда ты величаешь меня по имени.

— Черт подери, да я уже двадцать лет не зову тебя папой!

— Тем более стоит начать, чтобы в полной мере использовать эти шесть дней! — с широкой улыбкой ответил Энтони Уолш.

— Убей меня бог, если я знаю, что мне делать! — прошептала Джулия, направившись к окну.

— Ложись-ка спать, утро вечера мудренее. Ты первый человек на этой земле, кому представился такой выбор, — стоит обдумать его на свежую голову. Завтра утром примешь решение, и любой вариант будет во благо. В худшем случае — если ты меня выключишь — ты всего лишь немного опоздаешь на работу. Твоя свадьба повлекла бы за собой недельное отсутствие, так неужто смерть твоего папы не стоит нескольких потерянных часов работы?

Джулия долго не спускала глаз с этого странного отца — он так же пристально смотрел на нее. Если бы перед ней стоял не человек, которого она всегда безуспешно старалась разгадать, а кто-то другой, она могла бы поклясться, что в устремленном на нее взгляде мелькнула нежность. И хотя он был всего лишь подобием того, кто уже не существовал, она чуть было не пожелала ему спокойной ночи. Однако сдержалась, закрыла дверь спальни и упала на кровать.

Потекли томительные минуты, прошел час, другой. Занавеси не были задернуты, и ночной свет ложился на полки и стеллажи. В небе за окном висела полная луна — казалось, она вот-вот окажется в комнате и поплывет по гладкому паркету. Тем временем Джулия перебирала нахлынувшие воспоминания детства. Сколько таких вот ночей провела она без сна, карауля возвращение того, кто сейчас ждал ее там, за стенкой! Сколько часов пролежала, предаваясь отроческим грезам, вслушиваясь в голос ветра, который нашептывал ей истории о путешествиях ее отца, рассказывал про дальние страны с их волшебными пейзажами! И сколько карандашных набросков она сделала, чтобы персонажи, рожденные ее фантазией, один за другим оживали, встречались друг с другом, утоляли свою жажду любви! Джулия давно поняла, что, когда в работу включается воображение, бесполезно уповать на сияние дня: дневной беспощадный свет тут же убивает грезы. Но где же пролегает граница между детскими мечтами и реальностью?

Мексиканская куколка спала рядом с гипсовой статуэткой выдры — той, первой отливки зыбкой мечты, ставшей, однако, реальностью. Джулия взяла ее в руки. Интуиция и воображение всегда были ее самыми надежными союзниками. Что ж, почему бы и не поверить…

Она отставила игрушку, накинула купальный халат и отворила дверь спальни. Энтони Уолш сидел в гостиной на диване и смотрел телевизор.

— Я позволил себе подключить антенну; что за глупость — она даже не была подсоединена! Мне всегда ужасно нравился этот сериал.

Джулия села рядом.

— В свое время мне не удалось посмотреть эту серию, — продолжал отец, — а может, я ее и видел, но забыл напрочь.

Джулия взяла пульт и выключила звук. Энтони воздел глаза к потолку.

— Ты ведь хотел поговорить? — сказала она. — Давай поговорим.

И оба замолчали. Прошло минут пятнадцать.

— Я просто в восторге; в свое время мне не удалось посмотреть эту серию, а может, я ее и видел, но забыл напрочь, — повторил Энтони Уолш, прибавляя звук.

Джулия выключила телевизор.

— То bug.[4] Ты уже дважды повторил одну и ту же фразу.

Они просидели молча еще минут пятнадцать; Энтони упорно смотрел на черный экран.

— Однажды вечером мы праздновали день твоего рождения; кажется, тебе исполнилось девять, мы с тобой поужинали вдвоем в китайском ресторанчике — он тебе ужасно нравился, — а потом до самой ночи смотрели телевизор, опять-таки вдвоем, больше никого не было. Ты разлеглась на моей кровати и, даже когда все передачи закончились, созерцала «пургу» на экране; впрочем, ты не можешь этого помнить, ты была слишком мала. В конце концов ты задремала; было уже почти два часа ночи. Я хотел отнести тебя в твою комнату, но ты крепко обняла диванный валик у изголовья, и мне не удалось разнять твои руки. Так ты и проспала до утра, лежа поперек постели и занимая все пространство. А я устроился рядышком, в кресле, и провел ночь, глядя на тебя. Нет, ты этого помнить не можешь, тебе же было всего девять лет.

Джулия молчала, и Энтони Уолш снова включил телевизор.

— И откуда только берутся все эти истории? Наверное, нужна черт знает какая фантазия. Не перестаю восхищаться! Самое смешное, что рано или поздно ты действительно привязываешься к этим персонажам.

Они так и продолжали сидеть, Джулия и ее отец, бок о бок, ни о чем больше не говоря. Ее рука лежала рядом с рукой отца, но ни на миг не коснулась ее, и ни одно слово не нарушило глубокое безмолвие этой необычной ночи. И лишь когда в комнату проникли первые сполохи утренней зари, Джулия так же молча встала, прошла через гостиную к своей спальне и, обернувшись на пороге, сказала: