Те, кто жив - [57]

— Эй, шофёр, когда санитарная остановка? Я отлить хочу! — сказал Андрей. — Как вы думаете, мне можно осквернить обочину самого мистического места Мультиверсума? Придорожных туалетов я что-то не вижу…

— Заткнись и терпи! — неожиданно грубо рявкнула на него Ольга. — Не мешай!

— Не мешай, ишь… А она что-то делает? — спросил он уже у меня.

Я молча пожал плечами. На вид наша рыжая командирша просто сосредоточенно пялилась куда-то, сидя на переднем пассажирском месте. Не то на дорогу, не то внутрь себя. Мы катились и катились. Мотор работал ровно, заслонку открыть я на этот раз не забыл. Если не обращать внимания на туманные пейзажи, намекающие, что вокруг бесконечные загадки бескрайнего Мультиверсума, то даже можно соскучиться. Указатель топлива показывал, что мы сожгли уже четверть бака, и, хотя Иван мне сказал, что баков тут два, я не помнил, как переключиться с одного на другой. Впрочем, в багажнике, кажется, есть канистры с синтетическим бензином — в Коммуне его, за неимением нефти, делают из какого-то растительного сырья, и выхлоп от него попахивает жареной картошкой.

— Тормози, нам сюда! — внезапно сказала Ольга, указывая рукой вправо.

Я сбросил скорость, хрюкнул коробкой, не с первого раза переключившись с четвертой на третью, и увидел поросший травой грунтовой съезд. Машина подпрыгнула, Борух ругнулся, треснувшись носом о стойку, и мир вокруг навёлся в фокус. Ничего особенно интересного — холмы, степь, высокая трава, вечерний тёплый свет лета средней полосы. Я остановил машину и выключил резонаторы. Если здесь нет реперов или кросс-локусов, то машина — наше единственное средство покинуть срез. От этого было не по себе — не привык я настолько полно доверять жизнь технике.

— Получилось, — удовлетворённо сказала Ольга. — Давно хотела проверить, могу ли я, не имея способностей оператора, привести нас в точку, которую никто, кроме меня, не знает. Оказывается, могу.

Она выпрыгнула на землю, сделала несколько наклонов и приседаний, разминаясь после поездки.

— Выгружайте вещи из машины, я её забираю, — сказала она категорично. — Борь, ты со мной, а вы — ждите. За тем холмом есть домик, идите туда и располагайтесь. Если мы не вернёмся до заката — не шляйтесь ночью по округе, тут может быть небезопасно.

Ольга легко запрыгнула на водительское место. Борух развёл руками — мол, я тут не при чем, начальство решает, — и полез со своим пулемётом на переднее пассажирское. Мы с Андреем остались стоять на дороге с рюкзаками и сумками. Не знаю, как он, а я чувствовал себя слегка идиотом.

Или не слегка.

За холмом действительно оказался немного покосившийся, но ещё крепкий деревенский дом с ржавой железной кровлей и закрытыми ставнями. Вокруг просматриваются остатки забора из жердей и следы сельскохозяйственной деятельности, по большей части поглощённые природой. Рядом большой оббитый ржавым железом сарай с забранными решетками окнами и внушительными воротами. Дверь в дом подперта палкой снаружи и не заперта, внутри пыльно, сумрачно, пахнет мышами и запустением. Стол, стулья, две кровати с панцирными сетками и никелированными спинками, закопчённая печка, перекошенный платяной шкаф с провисшими дверями, узкий посудный шкаф со стеклянными дверцами, массивный пустой сундук с распахнутой крышкой.

На печку я поставил туристическую плитку с газовым баллончиком, а на неё — цилиндрический алюминиевый котелочек. Хоть чаю попьём. Андрей сходил на улицу — видимо, удовлетворил, наконец, физиологическую надобность, а потом уселся мрачно у грязного окна. Ставни мы раскрыли, так что теперь можно было без помех смотреть в заросшее травой никуда. Я выставил перед ним железную кружку с чаем, он кивнул и продолжал сидеть дальше.

— Интересно, — сказал он, наконец, — а выехать на Дорогу она тоже может сама?

Я понял, о чём он, но ничего не ответил. Может — сможет, может — нет. Это же не с реперами работать и не с кросс-локусами, тут дело другое. В пустотном костюме она на Дорогу выходила, я знаю, а оборудование машины из той же песочницы. Так что я бы поставил на то, что сможет. Но это не точно.

— Ты понимаешь, что мы с тобой становимся не нужны?

Я снова промолчал. Кобыле, как говорится, легче. Если бы не военное положение Коммуны, я бы её и сам вежливо послал. Мне карьера личного Ольгиного оператора нафиг не сдалась. Обойдусь со всем нашим удовольствием. А если у Андрея другие жизненные приоритеты — так и хрен бы с ним. Мне его ничуть не жалко.

Андрей, видимо, почувствовал мое отношение к вопросу, потому что развернулся ко мне лицом и внезапно сказал:

— Вот все думают, что мы любовники и вообще пара. Но это не так!

— Да пофиг мне, — ответил я почти искренне.

— Врёшь, не пофиг. У меня жена и ребёнок в Альтерионе, я не могу их вытащить…

— Ты говорил. А они хотят, чтобы ты их вытащил?

— Всё сложно, — признал Андрей. — Там умеют мозги промывать так, что… Эх… Она считает, что я мудак.

— А это не так? — не сдержался я.

— Ну… Как посмотреть. В каждый конкретный момент я не желал никому зла. Ну, вот так, глобально. Просто так вышло.

— Угу, «так вышло», ну-ну…

— Послушай, я не очень хороший человек, — горячо заговорил он. — Я много накосячил и врагов у меня до черта. Но я не злодей, понимаешь? Ну, не такой злодей, как альтери ей напели! Я её никогда не обижал! Да я за неё…