Те, кто делает нас лучше - [4]
Видимо, другие на военной базе тоже так считали. Когда Молли подросла, мы отказались от колышка и цепи, и она часто уходила в ночь одна. Жители базы познакомились с ней. Во время одной из своих ночных вылазок она посетила казармы Женского вспомогательного армейского корпуса. (До 1978 года женщины служили в армии отдельно от мужчин.) В тот вечер несколько женщин были снаружи, и на следующий день до нас дошли слухи, что, увидев Молли, пробегающую мимо, они выстроились в ряд, она обнюхала их и продолжила свой путь, а они отдали ей честь.
Эта история вполне могла быть выдумкой. А может, они отдали Молли честь только потому, что она была генеральской собакой. Но могло быть и так, что эти сильные и храбрые женщины увидели и оценили независимость и мужество маленькой собаки. В давние времена другой генерал тоже признавал это качество в своих скотчах. В XVII веке у командующего шотландской армией генерал-майора Джорджа Дугласа, графа Дамбартона, была целая свора скотчтерьеров, которых он прозвал «неукротимыми». Эти терьеры вдохновили его на то, чтобы назвать в честь них свой любимый полк королевских шотландцев: «Неукротимые Дамбартона».
В полной мере обладая свойственной скотчтерьерам уверенностью в себе, Молли не нуждалась в том, чтобы люди говорили ей, что делать. И когда вечером мы звали ее домой, она не приходила. В конце концов мои родители стали просто включать и выключать фонарь на крыльце, чтобы просигнализировать ей, что мы хотели бы, чтобы она вернулась домой. Это был просто совет – так отец относился и к светофорам (красный свет он называл «всего лишь советом»). Молли приходила, когда считала нужным.
Это меня нисколько не тревожило. Я и не рассчитывала на то, что она будет подчиняться мне. С чего бы? Когда мне исполнилось пять, ей было всего два – но она была уже взрослой. Я не просто считала, что она главнее меня, – я стремилась подражать ей. Я даже не понимала, что мой взгляд на наши отношения не одобряется другими людьми, – до тех пор, пока моя мать не решила усмирить нас обеих.
Те самые качества, которые превращают скотчей в совершенно особенных собак, – их независимость и упорство – делают их и трудно дрессируемыми. На сайте одного инструктора по дрессировке написано, что знаменитое упрямство и самоуверенность скотчтерьеров «заставляют их думать, что слушаться хозяина не обязательно».
Тем не менее, в то время как наша Молли гуляла где хотела и рвала в клочья одежду и игрушки, моя гламурная тетя Грейс ухитрилась научить своих скотчей читать молитву и играть на фортепьяно.
Она купила маленькое черное детское пианино, похожее на то, на котором в «Мелочи пузатой»[1] играет Шредер. Позвав Мака, брата Молли, в гостиную, тетя Грейс отдавала команду: «Поиграй на пианино!» Пес садился перед инструментом и нажимал на клавиши попеременно то одной, то другой лапой. Мне в то время тоже давали уроки фортепьяно, и меня поразило то, что Мак научился играть двумя «руками» раньше, чем я.
В другой раз тетя Грейс удивила гостей благочестивостью своих скотчей. Она устроила для них стол, которым служила большая скамейка для ног, обитая голубой материей. На ней лежали две подобранные по цвету синие салфетки. Тетя Грейс держала в руках блестящие алюминиевые миски с едой, а Мак и его мать Джинни чинно сидели бок о бок. Тетя Грейс ставила миски на «стол». «Помолитесь!» – командовала она, и собаки клали лапы на край «стола» перед собой и утыкались в них носами. В такой позе они оставались до тех пор, пока тетя Грейс не разрешала им приступить к еде.
Это впечатляло, а производить впечатление на знакомых в армейском высшем обществе было важно. Моя мама не умела дрессировать собак, хотя в детстве в Арканзасе у нее был любимый метис бигля по имени Флип, которого потом сбила машина. Но она была опытной портнихой и решила все-таки превзойти свою гламурную соперницу. Пусть наша собака не могла вести себя как человек, но она могла по-человечески одеваться!
Жесткая шерсть скотчтерьеров защищает их от любой непогоды, но мама начала шить Молли маленькие пальто. На разные сезоны – летние и зимние. В данном случае отлично подошла бы клетчатая ткань «шотландка», но мама предпочла пастельные тона: все-таки Молли, на ее взгляд, должна была одеваться соответственно полу. Затем она переключилась на мебель для Молли. У Мака было пианино, и Молли нужно было не отстать от него. Мама купила кроватку и поставила ее между кухней и гостиной. Для этой кроватки она сшила покрывала, подушку и, конечно же, полог из красного атласа, украшенный оборками.
Мои платья тоже все сильнее обрастали оборками, поскольку мама со все большим рвением стремилась сделать меня хотя бы похожей на ту изящную девочку, о которой она мечтала. В бруклинской частной школе девочкам не разрешалось носить брюки, и до пятого класса, пока мы не переехали и я не пошла в государственную школу, у меня не было джинсов. Мне строго-настрого запрещалось пачкать одежду, так что в детском саду я отказывалась заниматься пальчиковым рисованием даже в рабочем халате, о чем моя мама и много лет спустя рассказывала с нескрываемой гордостью.
