Те, кого нам суждено найти - [77]

– Ты умер.

– Должен был, – его голос спокоен. – Но я отправил вместо себя бота. Розыгрыш. Если можно так сказать.

Он подходит ко мне, берет стул.

– Теперь ты понимаешь, откуда я знаю, через что прошла твоя сестра.

Он садится и смотрит мне прямо в глаза.

– Живи ради нее.

Информация, словно пожар. Боты. Кей. Мертвый мальчик Андре Коул, который ее понимает. Мозг пытается собрать все воедино и сдается, сосредотачиваясь на том, что действительно важно.

Жить. Для нее. Его слова только звучат просто. На самом деле это не так.

Во-первых, это не жизнь, а пребывание в капсуле в бессознательном состоянии черт знает сколько времени. По сути – смерть в любой эре до нашей.

Плюс Кей даже не знает. Не знает, что я тайком выбиралась поплавать в море, потому что не хотела тревожить ее. В необратимых последствиях моя вина, и только моя. Кей всегда напоминала о риске, а я не слушала, желая жить так, как хочу. И теперь только я должна нести ответственность.

– Неужели в выборе естественной смерти есть что-то неправильное?

Его глаза отвечают «да». Если есть вариант заморозки, так почему не воспользоваться им? Это рациональный выбор. Это то, что Кей посоветовала мне сделать.

– Она убеждала меня передумать, – объясняю юноше, – даже обещала лечь в неподвижную капсулу после меня.

Я бы в мгновение ока согласилась бы на анабиоз, если бы смогла проснуться и увидеть Кей возле себя.

– Но ее место здесь, в настоящем. Если она дорога тебе, позволь мне уйти так, как хочу. Это одна из немногих свобод, которая у меня осталась.

Молодой человек… Андре… молчит. Внимательно и долго смотрит на меня до тех пор, пока не увидел все: как я дрожу по ночам, как почти передумала приходить сюда, как боялась пройти через все одна.

Я хочу сказать Кей. Хочу, чтобы она заверила меня, что все в порядке. Что мир все еще будет ждать нас – меня и ее, – когда мы вернемся через восемьдесят, сто или миллион лет. Однако больше всего я хочу, чтобы она сделала свой выбор сама, независимо от меня.

– Уничтожь его, – требую я, кивая на Интрафейс. – Не уйду, пока ты этого не сделаешь.

Юноша медленно встает, достает стеклянную машину, похожую на коробку, и бросает в нее Интрафейс. Я никогда не пользовалась им часто по сравнению с другими людьми, и все же есть что-то болезненное в том, чтобы смотреть, как ядро превращается в белую пыль, как исчезают воспоминания. Только Кей всегда будет со мной, в моем сознании.

– Спасибо, – благодарю я юношу.

Он кивает, тихо добавив:

– Прости.

Он говорит так искренно, что не могу сдержать смех. Как будто юноше лично жаль, что океан отравил меня. Я смеюсь, и сразу становится легче.

– Если ты столкнешься с Кей, напомни ей обо мне, хорошо? Скажи, что, если и есть кто-то, кто сможет изменить мир, так это она.

Силия поднимается. Силия, а не я. Я все еще сижу, наблюдаю, как она отделяется от меня, словно душа, покидающая мертвое тело. Я встаю позади нее и смотрю, как она уходит, тряхнув длинными волосами. Длиннее, чем у меня.

Она проходит через операционную мастерской тела. Даже неизлечимо больная, страдая от действия обезболивающего, идет с таким уверенным видом, что пациенты в сознании оглядываются ей вслед. Походка той, кто нашел свое место в мире. И на этот раз это, действительно, так.

Силия покидает ГРАФИК, оставляя за спиной страхи.

Она выбирает открытое небо и воздух, которыми любовались и дышали миллиарды людей до нее и будут дышать и любоваться после, унесенные амниотической синевой. Она хочет прожить оставшиеся дни в полную силу, в надежде, что Кей сможет так же прожить всю свою жизнь.

* * *

Сижу в ванной в остывающей воде. Мне всегда казалось, что все мои проблемы из-за Кей. Ее жизнь против моей. Однако теперь, с этим последним воспоминанием, которого нет в Интрафейсе Силии, потому что его сгенерировал мой мозг, понимаю: Кей – не мой выбор.

Выхожу из ванны и вглядываюсь в отражение в зеркале. Вижу лицо. Девушку, на которую меня сделали похожей. Я должна ненавидеть ее. Она украла мою свободу мыслей. Но я не могу ненавидеть того, кого понимаю. Я понимаю ее лучше, чем кто-либо другой. Даже лучше, чем ее сестра.

Как мне хочется поговорить с ней! Знаю, она считает себя поверхностной и легкомысленной. В такой семье, где мама – международный руководитель, а сестра – ученый-изобретатель, трудно в это не поверить. Как хочется сказать ей, что она ошибается. Потому что она храбрая и сильная. Ее эмпатия – бездонный колодец. Ее твердость характера неисчерпаема. Ее полное имя давало мне сил выплывать из моря, подниматься с самого дна. Ее безграничная способность любить передалась и мне.

Я люблю Ты-ю. Люблю Хьюберта. Люблю М.М. Со временем полюбила бы и Героя.

Я люблю соленый привкус морского ветра на лице и прохладную сырость песка под ногами. Я люблю даже этот остров. Мне нравится думать, что кто-то точно так же любил его тысячу лет назад. Я бы любила сестру, если бы она у меня была. Но ее нет.

Возможно, никогда не узнаю, заслуживает ли Кей права жить дольше, чем я.

Одно бесспорно: никто не входит в этот мир по собственному желанию. Но если нам повезет, мы можем выбрать, как из него уйти.