Те дни и ночи, те рассветы... - [23]
— Какого мастера?.. — удивился врач. — Когда и зачем?
— Обыкновенного столяра. И сегодня, непременно сегодня. Я бы попросил его об одном одолжении.
— Ничего не понимаю, Владимир Ильич. Объясните, пожалуйста, мне, бестолковому.
— Все проще простого, доктор. Завтра с утра придет стенографистка с расшифрованным текстом, вы слышали. Текст надо будет вычитать. Тогда-то очень пригодится мне этакая полочка вроде пюпитра для нот. Положу на нее страничку, выправлю, и двинемся дальше. Я во всех деталях уже продумал конструкцию полочки.
— Но ведь я еще не знаю, разрешу ли вам завтра вообще работать, — запротестовал врач. — Это, повторяю, под большим, под очень большим вопросом, Владимир Ильич. Сегодня было сделано исключение.
Рука больного опять показалась над одеялом. Пальцы ее по-прежнему были плотно прижаты друг к другу.
— Мы же договорились, доктор. Пять минут в день — разве это много?
— Много, Владимир Ильич. Для вас пока много.
— А, вот видите: пока, то есть сегодня, много. Стало быть, завтра будет в самую пору. А послезавтра — тем более! Логично?
— Не вижу никакой логики во всем нашем разговоре, Владимир Ильич. Одни сплошные уступки с моей стороны, одни бесконечные компромиссы. — Врач безнадежно махнул рукой.
И снова, во второй раз уже в это утро, дрогнули бледные щеки больного.
— Значит, согласны? Зовете мастера? Сейчас же? Немедленно? Спасибо, доктор, огромное спасибо! Не случайно, как только вижу вас, у меня сразу подымается настроение, мне становится лучше, много лучше. Совсем хорошо!
— Вы это уже говорили мне, Владимир Ильич. Не надо так часто и так сильно меня хвалить — я бог знает что о себе подумаю.
— Ну и думайте на здоровье, доктор. Думайте! Если я хвалю вас, значит, имею на то основания. Поверьте, я научился кое-что понимать в докторах. Особенно в последнее время…
В ночь на воскресенье
Двенадцать часов ночи.
Час.
Два.
Начало третьего…
Когда же вернется Владимир Ильич? Сысоева, домашняя работница семьи Ульяновых, никак не в состоянии была привыкнуть к тому, что Ленин так мало спит, никогда не отдыхает нормально. Пробовала даже деликатно высказывать свое отношение к «полуношничеству». Владимир Ильич еще более деликатно выслушивал Александру Михайловну, соглашался с тем, что дальше так продолжаться ни в коем случае не может, обещал «всенепременно» исправиться, но все оставалось неизменным и, пожалуй, даже шло к худшему.
Вот и сегодня. Уже далеко за половину третьего перевалило. Чайник десять раз подогрет и столько же раз остыл. Александра Михайловна хорошо знала, в случае чего Владимир Ильич и вида не подаст, что чай недостаточно горяч, все равно похвалит ее за внимание, но и мысли не могла допустить, чтоб после такого изнурительного труда, поздней зимней ночью человек лег спать, не подкрепившись. Снова и снова ставила на плиту крутобокую эмалированную посудину, нетерпеливо покачивавшуюся на чугунных колосничках, словно поторапливая безнадежно запаздывавшего хозяина.
Александра Михайловна поглядывала на старинные часы, маятник которых раскачивал на латунном диске тусклое отражение одинокой лампочки, свешивавшейся с высокого серо-белого, казалось, покрытого инеем потолка. Уж не случилось ли чего с Владимиром Ильичем?
Где-то около трех часов Сысоева сквозь тревожную полудрему вздрогнула, рванулась к двери, за которой ей послышались знакомые шаги. Но что это? Послышались и… замерли. Не могла же она ошибиться? Не могла. Шаги Ильича с другими не спутаешь. Не забыл ли чего-нибудь на работе, не воротился ли обратно? Она приложила ухо к дверной щели и вдруг стала невольной свидетельницей тихого, но отчетливо доносившегося до нее разговора двух людей.
Один спрашивал, другой отвечал:
— Вам, вероятно, очень холодно, товарищ?
— Терпеть еще можно, Владимир Ильич.
— Значит, я прав, холодно. Давайте так сделаем. Я сейчас отомкну дверь, мы вместе войдем ко мне, выпьем по стакану горячего чая и согреемся.
— Не могу, Владимир Ильич, не положено.
— Но вы же сами признались, что замерзли. В случае чего объясним кому следует, что с моего разрешения. Нас поймут, никаких неприятностей не будет, уверяю вас.
— С поста сойти не имею права, Владимир Ильич.
— Это даже я, штатский человек, понимаю, но речь идет всего-навсего о каких-то минутах.
— И на секунду не могу отлучиться, Владимир Ильич. Служба.
— Может, все-таки сделаем маленькое исключение? Пусть, в крайнем случае, меня накажут. На гауптвахту ведь не пошлют?
— Вас не пошлют, Владимир Ильич. А я даже говорить с вами и то не должен…
После этих слов тихий разговор оборвался. Сысоева едва успела отпрянуть от двери, как в замочной скважине вкрадчиво шевельнулся ключ.
Через несколько мгновений Александра Михайловна помогала Ленину снять пальто. Он смущенно отстранял ее:
— Тысяча извинений за опоздание, милая Александра Михайловна. Тысяча! Сам не сплю и другим мешаю. А вы все хлопочете?
— Какие хлопоты, Владимир Ильич? Вот любимого вашего чайку вскипятила.
Владимир Ильич остановил уставший, но внимательный взгляд на чайнике.
— Сегодня от угощенья не откажусь.
— Сразу наливать? — спросила Сысоева. — Или…
— Сразу, — против обыкновения не дал он договорить ей. — Сразу, и, если можно, два стакана, Александра Михайловна. И покрепче, пожалуйста!
Эта книга Виктора Тельпугова открывается трилогией, состоящей из повестей «Парашютисты», «Все по местам!» и «Полынь на снегу». Изображая судьбу десантника Сергея Слободкина, главного героя этого произведения, автор пишет о поколении, которое вошло в историю как поколение Великой Отечественной. В начале войны оно было еще совсем юным, необстрелянным, не имело опыта борьбы с коварным и жестоким врагом, но постепенно мужало, закалялось и крепло в боях. Сложный процесс закалки и возмужания характера правдиво раскрыт писателем. Кроме трилогии «Полынь на снегу» в книгу вошел большой раздел рассказов, также посвященных теме подвига русского советского человека, теме, которая при всем разнообразии творческих интересов В.
День 22 июня 1941 года круто изменил жизнь всех советских людей. Вот и десантник Сергей Слободкин, только-только совершивший первый прыжок с парашютом, не думал, что свою личную войну с фашистами ему придется вести именно так — полуживым, в компании раненного товарища и девчонки-медсестры…В книгу включены произведения мастера отечественной приключенческой литературы, давно полюбившиеся читателям.Содержание:ПарашютистыНичего не случилосьСолдатская ложкаАзбука МорзеВозле старых дорогТенекоСысоевМанускриптМедальЧерные буркиКаменный брод.
День 22 июня круто изменил жизнь всех советских людей. Вот и десантник Сергей Слободкин, только-только совершивший первый прыжок с парашютом, не думал, что свою личную войну с фашистами ему придется вести именно так — полуживым, в компании раненого товарища и девчонки-медсестры. .
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Имя Виктора Тельпугова хорошо известно читателям всех возрастов. Одна из главных тем писателя — тема подвига советского человека в борьбе с фашизмом. Событиям Великой Отечественной войны посвящен ряд ранее печатавшихся рассказов В. Тельпугова и его недавняя повесть «Парашютисты». Книга «Все по местам!», открывающаяся новой повестью и содержащая цикл рассказов, тоже о героях фронта, о летчиках, воздушных пехотинцах, а также о самоотверженном труде рабочих, ковавших оружие для победы. В книге много автобиографического, как, впрочем, в значительной мере автобиографично все, что пишет В.
Наташа и Алёша познакомились и подружились в пионерском лагере. Дружба бы продолжилась и после лагеря, но вот беда, они второпях забыли обменяться городскими адресами. Начинается новый учебный год, начинаются школьные заботы. Встретятся ли вновь Наташа с Алёшей, перерастёт их дружба во что-то большее?
Новый роман талантливого прозаика Витаутаса Бубниса «Осеннее равноденствие» — о современной женщине. «Час судьбы» — многоплановое произведение. В событиях, связанных с крестьянской семьей Йотаутов, — отражение сложной жизни Литвы в период становления Советской власти. «Если у дерева подрубить корни, оно засохнет» — так говорит о необходимости возвращения в отчий дом главный герой романа — художник Саулюс Йотаута. Потому что отчий дом для него — это и родной очаг, и новая Литва.
В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.
В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.
«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».