Тбилисский излом, или Кровавое воскресенье 1989 года - [27]

6 числа состоялся Пленум Абхазского обкома партии. Когда митингующим стало известно, что Пленум состоялся, что решен вопрос с Адлейбой, там было явное оживление, чувствовалась радость. Но, к сожалению, митинг на этом не закончился, а лозунги резко изменились, даже складывалось такое впечатление, что страсти стали еще больше накаляться. В связи с тем, что обстановка не стала лучше, товарищ Патиашвили спешно вернулся из Сухуми.

Дом правительства и площадь Республики в эти дни жили своей собственной жизнью. Все, чем дышала и о чем говорила Площадь, было обращено к Дому. Но Дом молчал. Молчание Дома вовсе не говорило о безразличии. Там внутри тоже все кипело. Но если на Площади все проходило в едином порыве, в небывалом единении и подъеме чувств, мыслей и устремлений, то в Доме и в кабинетах ПК Компартии лихорадочно искали виновных, искали выход из положения, искали методы, чтобы погасить накал Площади. И наблюдая из Дома за Площадью, видели сами, читали донесения КГБ, сопоставляли увиденное и услышанное, но так и не нашли самого естественного и простого выхода – выйти на Площадь самим, лицом к лицу с народом, и попытаться сказать людям слова, идущие от сердца (если они, конечно, были). Ведь только в одном Тбилиси насчитывалось около двух тысяч профессиональных партийных работников. Аппараты ЦК, Тбилисского горкома и райкомов партии, парторги и парткомы на каждом предприятии, в каждом учреждении, где же все они были в это лихорадочное время? Только не там, где повелевал им быть партийный долг. Впрочем справедливости ради нужно сказать, что среди партийных функционеров, по сути, практически не было убежденных коммунистов. Поэтому они не могли никого и ни в чем убедить. Функционер, он и есть функционер, т. е. человек-функция, человек при кресле, присматривающий за другими и извлекающий выгоду для себя.

В связи с этим не могу не рассказать об одном поразившем меня случае – 8 апреля в Тбилиси состоялся республиканский партийный актив, на котором обсуждалась сложившаяся ситуация.

В завершающей части собрания единогласно было принято решение: всем участникам актива пойти на Площадь перед Домом правительства и провести там необходимую разъяснительную и пропагандистскую работу. Решение было принято, и… никто на Площадь не пошел. А теперь представим на минуту, что более тысячи известных в республике людей пошли бы на Площадь и вступили в диалог с тем самым народом, слугами которого они всегда себя величали. Уверен, что трагедии 9 апреля просто не было бы и были сохранены девятнадцать человеческих жизней.

Разве не стоило ради такой цены выполнять свой партийный и человеческий долг? Партия, представленная таким активом, была обречена!

В Грузии в начале апреля еще не настолько тепло, чтобы ночевать под открытым небом. Голодающие оставались на Площади на ночь, поэтому сюда отовсюду несли одеяла, подушки. На ступенях был разбит настоящий лагерь. К рассвету Площадь уставала, давали о себе знать бурно прожитый день и бессонная ночь. Отдыхать разъезжались по домам к 3-4-м утра, и Площадь пустела на несколько предрассветных и утренних часов, чтобы уже к 10-11-ти начать манифестацию заново.

ГЛАВА 6

Подведение итогов – второй Съезд народных депутатов

Очень, очень грубо подтасовал в своем выступлении Собчак официальные выводы Комиссии – непозволительно грубо,

я бы сказал, недостойно. Впрочем, это эмоции.

Егор Лигачев

Тбилисское дело. 1991 г.

Второй Съезд народных депутатов Союза собрался в декабре 1989 года. Еще не была отменена ст. 6 Конституции об авангардной роли КПСС, еще республики Прибалтики не ушли из Союза, еще Егор Лигачев был вторым человеком в стране по номенклатурному раскладу – иначе говоря, еще ничто не предвещало близкого краха Системы, которая, несмотря на появившиеся трещины в монолите, казалась незыблемой.

После бурных баталий первого Съезда консервативное большинство партийного руководства (поощряемое нерешительностью и колебаниями Горбачева) готовилось дать бой и отвоевать утраченные позиции на втором Съезде. И нужно признать, что это ему в значительной степени удалось – и подготовка к съезду и сам ход съезда находились под сильнейшим давлением номенклатурного большинства.

Характерно, что если в Верховном Совете для включения в повестку дня будущего съезда вопроса об отмене ст. 6 Конституции не хватило всего 3-х голосов, то на съезде это предложение было отвергнуто большинством депутатов. Не обошлось без сложностей и при включении в повестку дня съезда отчета нашей комиссии о результатах расследования событий в Тбилиси. Лукьянов предлагал перенести отчет на следующий съезд, и лишь наша настойчивость и заранее представленное заключение комиссии обеспечили положительное решение.

Политическая обстановка накануне съезда была тревожной и удушливой. В газетах писали об угрозе военного переворота, и временами казалось, что скромные достижения гласности и демократии могут быть утрачены. Была развернута и кампания вокруг расследования тбилисских событий. Как бы предвосхищая будущее обсуждение этого вопроса на съезде, следователи и прокуроры, участвующие в расследовании, вопреки законодательным запретам и профессиональной этике один за другим выступают на телевидении, по радио, публикуют статьи в журналах и газетах. 13 декабря, на второй день после начала работы съезда, в "Советской России" появляется статья заместителя главного военного прокурора генерала В. Васильева "Следствием установлено", в которой весьма тенденциозно с обвинениями в адрес грузинских экстремистов и попытками опровергнуть еще не обнародованные выводы парламентской комиссии излагается ход событий 9 апреля, их причины и следствия, а также вывод о том, что "решение о "пресечении несанкционированного митинга в Тбилиси являлось обоснованным и необходимым". Налицо стремление обелить партийные и военные власти, замешанные в этом деле, и снять с них вину за гибель невинных людей.