Тбилисский излом, или Кровавое воскресенье 1989 года - [10]

В этой ситуации с целью обеспечения общественной безопасности и предотвращения непредсказуемых последствий руководство республики приняло решение – прервать антисоветское, антиобщественное сборище, очистить площадь у Дома правительства.

Подразделения МВД и войск строго выполняли инструкции о неприменении оружия, о мерах предосторожности, особенно к женщинам и подросткам. Однако отдельные группы экстремистов, вооруженных камнями, палками, металлическими предметами, оказали яростное сопротивление. Их действия вызвали в толпе давку, в результате которой погибло 16 человек. Несколько десятков получили травмы различной степени. Пострадали и 75 военнослужащих и сотрудников милиции. Раненым оказана срочная медицинская помощь.

Для расследования причин трагических последствий указанных событий образована правительственная комиссия во главе с Председателем Совета Министров Грузинской ССР З. А. Чхеидзе.

В настоящее время площадь у Дома правительства освобождена от митингующих и взята воинскими подразделениями под контроль. Несколько зачинщиков беспорядков задержаны. Ведется расследование. Принимаются меры по недопущению новых антиобщественных проявлений.

Решением республиканских органов в городе введен комендантский час. Рабочий класс, крестьянство, интеллигенция, трудовые коллективы республики осуждают провокационные действия экстремистов, повлекшие за собой тяжелые последствия, требуют от властей обеспечить нормализацию жизни, безопасность, спокойствие и порядок. ("Правда" – 10.04.89 г.).

Если отбросить привычные для нашей официальной прессы того периода оценочные суждения, то необходимо было установить, действительно ли в Тбилиси имела место чуть ли не попытка государственного переворота, насильственного захвата власти или происходил мирный, но с антиправительственными лозунгами митинг.

В нашем обществе, только-только освобождающемся от уз тоталитаризма, с неимоверным трудом утверждается очевидная до банальности мысль, что за лозунги и демонстрации, даже если они направлены против правительства, против существующих порядков – убивать нельзя, как нельзя и использовать армию против собственного народа.

В процессе заслушивания комиссией показаний очевидцев и участников трагедии нам с каждым днем становились более понятными причины происшедшего. Противостояние, а вернее, отрыв руководства республики от масс, неумение и нежелание понять нужды и требования народа, элитарное существование партийного и государственного руководства – вот истинные причины возмущения людей, их выступления против Системы и тех, кто ее олицетворяет.

Нас поразило, что ни один из десятков и сотен людей, с которыми мы встречались в Тбилиси, не сказал доброго слова о руководителях республики. Зато немало было сказано о взяточничестве, коррупции, мафиозной организации власти…

Запомнился и такой штрих, характеризующий грузинских руководителей: во время разгона митинга они из окон Дома правительства наблюдали за расправой с их собственным народом, и никто не сделал даже попытки вмешаться и остановить трагическое развитие событий.

А ведь еще днем 8 апреля перед домом, в котором жил Д. Патиашвили, словно предчувствуя беду, собралась большая толпа женщин, которые обращались с призывом не допустить насилия над их мужьями и сыновьями. Но они так и не были услышаны. К ним никто даже не вышел. Тогда они пошли на площадь и присоединились к митингующим.

Неделя напряженной работы в Тбилиси подходила к концу. Мы уже выполнили намеченное, выслушали тех, кого хотели выслушать, а также тех, кто сам пришел к нам. Выступили по телевидению, встречались со студентами, женами офицеров в клубе ЗакВО, выезжали в воинские части. С каждым днем картина происшедшего все отчетливее возникала перед нами.

Вместе с тем накапливалось все больше вопросов ответы на которые мы могли получить только в Москве. А там в это время уже начались заседания Верховного Совета, избранного съездом. Многие из нас – члены нового Верховного Совета – заторопились в Москву, где шло обсуждение и утверждение состава нового правительства.

Возникла пауза, и для продолжения работы комиссия собралась в Москве лишь в конце июля. К тому времени нам выделили постоянное помещение в Манежном переулке, рядом с Кутафьей башней. Это было удобно – если выдавалась пауза в Верховном Совете, через пять минут я мог уже заниматься делами комиссии.

Московский этап мы начали с изучения документов в Комитете госбезопасности, Центральном Комитете КПСС, Совете Министров, Министерстве обороны и Министерстве внутренних дел.

К документам нас допускают без особых препятствий. Работники министерств, ЦК и КГБ исправно являются для слушания в комиссию. Но как быть с членами Политбюро? И главным образом – с Лигачевым и Чебриковым, которые в ЦК проводили совещания по Тбилиси накануне трагедии?

По разным каналам пытаюсь связаться с ними: и через орготдел Центрального Комитета, и через личных их секретарей… Никакого результата. Обращаюсь к Разумовскому, секретарю ЦК по оргвопросам, – тот же эффект. Время идет, а все мои попытки связаться с членами Политбюро результата не дают.