Тбилисский излом, или Кровавое воскресенье 1989 года - [12]

В результате московских слушаний мы бесспорно установили, что ключевую роль в принятии решения о направлении войск в Тбилиси сыграло состоявшееся в ЦК КПСС 7 апреля под председательством Егора Лигачева совещание с участием ряда членов Политбюро и правительства. Среди них – Лукьянов, Крючков, Лигачев, Язов… Не правда ли, знакомые фамилии? И не только в контексте тбилисских событий?

Мы пытались разыскать протокол этого совещания, как и следующего, состоявшегося 8 апреля, или какие-либо документальные сведения о совещаниях и принятых на них решениях. Тщетно!

Почему же не протоколировалось совещание в Центральном Комитете 7 апреля 1989 года? Мы так и не получили ответа на этот вопрос ни от Лигачева, ни от других высокопоставленных чиновников. Понимали ли они, сколь важное решение принимают? Уверен, что понимали. Думаю, именно поэтому и постарались не оставлять никаких документов, не вели никаких записей. Круговая порука безответственности гарантирует бюрократической системе успех при любом развитии событий.

Итак, решение никак не зафиксировано, а двое участников того совещания (заместитель министра внутренних дел Трушин и министр обороны Язов) немедленно отправляются это решение выполнять. И действуют весьма энергично: в тот же день вечером в Тбилиси начинают прибывать первые подразделения внутренних войск и спецназа, а утром 8 апреля прибудут и десантники. Да, Горбачева в Москве не было, но участники совещания не сочтут нужным поставить в известность даже главу правительства Рыжкова. А когда наша комиссия единодушно изумится, как же могло такое произойти, нам разъяснят, что решался политический вопрос, а глава правительства отвечает за вопросы хозяйственные. Ибо он – главный хозяйственник страны, а никак не политик. И по принятому в Политбюро распределению обязанностей такие вопросы в ведение главы правительства не входят. Но какой же это глава правительства, если без него можно решить и реализовать такое? На этот вопрос мы тоже не получили ответа.

Встретилась наша комиссия и с Эдуардом Шеварднадзе. Он говорил, что события в Тбилиси стали его личной трагедией. Рассказал, как, прилетев в Тбилиси 9 апреля, он начал выяснять подробности применения отравляющих веществ. Военные долго твердили, что они не применялись, и только когда врачи доказали: у людей, бывших на площади, явные признаки отравления сильнодействующими химическими веществами, военные признали применение сначала различных модификаций "черемухи", а потом и газа "Си-Эс".

Почему Шеварднадзе тбилисскую трагедию воспринял как собственную? Думаю, не только потому, что он грузин и тбилисец. Если бы Шеварднадзе 7 апреля был в Москве, а не в Лондоне и если бы он в ночь на 8-е вылетел в Грузию, как предлагал Горбачев, побоища у Дома правительства, видимо, удалось бы избежать. Но подготовленная Никольским и подписанная Патиашвили шифрограмма от 8 апреля представляла дело так, что положение стабилизируется и страсти на площади утихают. А в это время уже раскручивался маховик военной операции, и генерал Родионов, если воспользоваться выражением министра обороны, готовился "не спать ночь".

Встретились мы и с Лукьяновым.

А потом вновь пришлось писать письмо на имя Горбачева:

"Уважаемый Михаил Сергеевич!

Комиссия по расследованию событий в Тбилиси завершила свою работу, выслушала всех заинтересованных лиц и лиц, принимавших участие в этих событиях, ознакомилась со всеми документами. Мы пришли к определенным выводам, подготовили заключение комиссии, но хотели бы еще раз встретиться с Вами, чтобы нашу комиссию не упрекали, что она не посмела потребовать у Вас соответствующих объяснений, а Вас, что Вы не дали возможности комиссии получить необходимые объяснения…"

Горбачев согласился, и встреча с ним состоялась. Было это уже в дни работы второго Съезда народных депутатов.

Беседовали около часа. Мы просили объяснить, почему Горбачев на первом Съезде неправильно назвал дату своего возвращения из Англии, когда и как его информировали о положении в Тбилиси…

Горбачев сказал, что на съезде он просто оговорился, что Политбюро по тбилисскому вопросу не собиралось. Была лишь обычная встреча в зале приемов в аэропорту. При этом он даже не мог вспомнить, кто именно информировал его о положении дел в Грузии ("то ли Чебриков, то ли Лигачев?"). Здесь же он узнал, что на всякий случай принято решение оказать Грузии помощь войсками и взять под охрану стратегические объекты и правительственные здания. Тут же Горбачев предложил Шеварднадзе и Разумовскому лететь в Тбилиси, и даже был подготовлен самолет. Но Шеварднадзе позвонил в Тбилиси Патиашвили, и тот заверил: срочности нет, обстановка разряжается.

Для сравнения – строки из стенограммы:

"ЯЗОВ. Часов так в 23.30 прилетел Михаил Сергеевич из Англии. Все встречали. После того как Михаил Сергеевич коротко проинформировал о том, как была проведена поездка на Кубу, затем в Англию, он сразу спросил, как положение у нас. О том, что происходит в Тбилиси, он был в общем ориентирован, товарищ Лигачев сказал: вот получил такую-то шифровку сегодня от товарища Патиашвили; какое решение? Было принято решение направить туда товарищей Шеварднадзе и Разумовского для того, чтобы на месте решить все проблемы. И на случай, если они примут решение ввести комендантский час, вновь будет решение направить один полк воздушно-десантной дивизии и ряд других частей для охраны общественных объектов".