Тайпэн. Оскал войны - [12]

Сэйдзи мялся у трапа, а полдюжины рослых матросов–гребцов уже заняли свои места в плоскодонной лодке. Вид у первого офицера был немного смущенный, но Кэй не был бы командиром корабля, если бы не умел читать своих подчиненных как развернутые свитки.

— Садись, будешь меня сопровождать.

Помощник не смог сдержать радостной улыбки и благодарно кивнул, приложив руку к груди. Этот «морской поклон», пусть и не был широко распространен среди офицеров речных флотов, зато точно был известен каждому, кто ходил по палубам имперских судов.

— Я просто хотел посмотреть…

— … на тайпэна Ханя, — перебил Реёко, спускаясь в лодку. — Знаю–знаю. И хайтин Яо Минг, которая тоже там будет присутствовать, разумеется, здесь совсем ни при чем.

Старший помощник от слов командира зарделся прямо на глазах и промахнулся ногой мимо подвесной ступеньки, едва не свалившись в воду.

— Я…

— Юноша, — перебил молодого офицера Реёко, не дожидаясь с его стороны невнятных попыток оправдаться. — Мне кажется, ваш отец должен был вам четко и ясно объяснить, почему хайтин, и только хайтин, стоит между экипажем судна и Нефритовым престолом. Хайтин всегда все видит, всегда все понимает, и если он не может этого, то значит, это ненастоящий хайтин. Но на будущее, столь откровенные взгляды пропустить очень трудно, и как твой единственный наставник на этом жизненном отрезке Пути, обязан предупредить. Учитывая характер Яо, командовать всеми процессами будет только она. И в отношениях, и в семье, и в постели.

Маэкэ, красный как вареный рак, уселся, наконец, на скамью рядом с Кэй, и матросы, отвернувшись в стороны, чтобы не скалиться столь откровенно, налегли на весла. Путь до лодочной пристани в порту занял около получаса, прошедшего в полном молчании и созерцании просыпающейся природы.

Выбравшись на дощатый настил, Реёко направился по широким мосткам в сторону синих парусов «Стража престола», чей силуэт немного возвышался над остальными кораблями, выстроившимися у причалов. Сэйдзи последовал за командиром, косолапая походка которого напоминала о лесном медведе, вставшем на задние лапы. У главной пристани, выложенной лакированными деревянными плитками поверх досок, уже толпился народ. Вокруг во множестве мелькали сапфирные чиновничьи каймоны, а отдельной группой собрались разноцветные суо офицеров и темно–синие одеяния хайтинов, украшенные красным и золотым. Сам Реёко предпочел остановиться, не дойдя до главной группы встречающих, пару десятков шагов. Отсюда он прекрасно мог рассмотреть гостей, а также увидеть, как они будут себя вести, едва ступят на берег. Кэй всегда любил составлять о людях свое собственное мнение.

Молодой парень, не проживший, похоже, под небом и двадцати пяти зим, спустился на пристань вслед за двумя солдатами абордажа, вооруженными волнистыми «морскими» сашми. С некоторым замешательством, Кэй вынужден был признать, что это, по–видимому, и есть тайпэн Ли Хань. Никто другой из свиты молодого полководца на эту роль точно не подходил. Вассал Императора шагал впереди остальных, будучи облаченным в полный пластинчатый доспех из темной имперской стали и держа на плече длинное яри, ременная петля которого захлестывала правую кисть полководца. Голова Ханя была непокрыта, а свой шлем юный военачальник держал на сгибе левого локтя. Черные волосы Ли были коротко подстрижены на военный манер, а лицо было чисто выбрито, вопреки моде на ношение усов, распространенной среди офицеров Империи со времен династии Цы. Чуть выше среднего роста, подтянутый и хорошо сложенный, Хань производил весьма положительное впечатление. В нем не было той надменности и напыщенности, свойственных дворцовым стратегам, которых Кэй изредка приходилось встречать. Но чего–то подобного от бывшего дзи, Реёко и ожидал.

На шаг позади за левым плечом Ханя держался невысокий кривоногий тидань, лицо которого было обезображено двумя императорскими знаками, выжженными у кочевника на щеках. Очень немногие клейменые преступники Единого государства могли позволить себе так просто разгуливать на свободе, но к спутнику Ли это, похоже, не относилось. «Оттиск» на правой щеке тиданя лег не так ровно, как на левой, из–за чего глаз степняка все время казался слегка прищуренным в какой–то насмешливо–издевательской манере. Хорошие дорогие доспехи, какие мог позволить себе далеко не каждый знатный нойон, блестели на солнце, начищенные и отполированные с неподдельной заботой и любовью. Даже в речном путешествии кочевник не сумел расстаться с верным саадаком, и изгиб лука со снятой тетивой торчал из–за левого плеча тиданя. По другую сторону о Ли шагал хайтин «Стража», ни имени, ни лица которого Кэй так и не смог припомнить. Однако взгляды большинства собравшихся, и повисшая над толпой тишина, были предназначены отнюдь не посланнику императорской воли, а тем, кто грациозно спрыгивал на восьмигранные плитки позади юного Ханя.

Сплошные облегающие катабира, представлявшие собой переплетение железных пластин и колец, были лишь для вида слегка прикрыты плотными дорожными плащами. Странные вытянутые глаза с вертикальными зрачками, окаймленными кровавыми отблесками, казалось, повсюду выискивали подходящую жертву. Парные мечи–дакань, длинные — на перевязи за спиной, короткие — пристегнутые в удобных ножнах на бедрах, не вызывали сомнений в своей убийственной остроте. Черные, как смоль, волосы, ниспадали за спины множеством тонких косиц. Но главным, разумеется, были неестественно бледная кожа, манящие и пугающие лиловые губы и, конечно же, белоснежные клыкастые улыбки, от которых кое–кто из впечатлительных жителей невольно попятился назад. Кто такие къёкецуки, люди знали из множества сказок и легенд, но столкнуться с ними в реальности, здесь и сейчас, несмотря на разгорающийся день, был готов далеко не каждый.