Тайный воин - [2]

Внезапно испугавшись непонятно чего, он чуть не позвал Нари, но стыд лишил его голоса. Не подобает будущему правителю, к тому же вышедшему из детского возраста, звать на помощь няньку.

Да и что Нари может сказать? Конечно, она уже видела куклу. Однажды Брат показал ему, как отреагируют люди, узнав о кукле, показал отвращение на их лицах. Только девчонкам нужны куклы…

Глаза Тобина наполнились слезами, и огонек лампы превратился в расплывчатую желтую звезду.

— Я не девочка! — прошептал он.

— Нет, девочка.

Рядом с кроватью стоял Брат, хотя Тобин не произносил слов призыва. Холод призрака волнами прокатился по телу Тобина.

— Нет! — Тобин зажал уши ладонями. — Я знаю, кто я!

— Это я мальчик! — прошипел Брат. И, злобно уставившись на Тобина, добавил: — Сестренка.

— Нет! — Тобин содрогнулся и зарылся лицом в подушку. — Нет-нет-нет-нет!

Ласковые руки приподняли его. Нари крепко обняла его, гладя по голове.

— Что с тобой, мой дорогой? Что случилось?

Она была в дневном платье, каштановые волосы свободно падали на плечи. Брат все еще был в комнате, но она, похоже, не замечала его.

На мгновение Тобин прижался к Нари, спрятав лицо на ее плече, как прежде, но гордость заставила его отшатнуться.

— Ты знала, — прошептал он, вспоминая. — Лхел сказала мне. Ты всегда знала! Почему ты ничего мне не рассказала?

— Потому что я велела ей молчать.

Айя шагнула на границу светлого круга. Широкое морщинистое лицо волшебницы наполовину осталось в тени, но Тобин узнал ее по обтрепанному дорожному платью и тонкой седой косе, свисавшей через плечо до талии.

Брат тоже ее узнал. Он исчез, но мгновением позже кукла сорвалась с комода и ударила старую женщину в лицо. За куклой последовали деревянные мечи; они затрещали, как ветки журавельника, когда Айя отшвырнула их взмахом руки. Потом тяжелый платяной шкаф угрожающе задрожал и со скрипом пополз в сторону Айи.

— Прекрати! — крикнул Тобин.

Шкаф остановился, а Брат снова возник возле кровати, и от его ненависти даже воздух раскалился, когда он уставился на старую волшебницу. Айя моргнула, но не отступила.

— Ты его видишь? — спросил Тобин.

— Да. Он рядом с тобой с того момента, как Лхел наложила новые связующие узы.

— Нари, а ты видишь его?

Нари вздрогнула.

— Нет, благодарение Свету. Но я его чувствую.

Тобин снова повернулся к волшебнице.

— Лхел сказала, что ты велела ей сделать все это! Она сказала — ты хотела, чтобы я выглядел как мой брат.

— Я сделала то, чего потребовал от меня Иллиор. — Айя села на кровать. Теперь она была полностью освещена. Выглядела Айя уставшей и старой, но жесткость ее взгляда заставила Тобина порадоваться присутствию в комнате Нари. — То была воля Иллиора, — повторила Айя. — Ради будущего Скалы и ради тебя было сделано это. Близится день, когда ты начнешь властвовать, Тобин, как должна была властвовать твоя мать.

— Я не хочу!

— Я этому и не удивляюсь, дитя. — Айя вздохнула, лицо ее немного смягчилось. — Никто не предполагал, что правда откроется тебе в столь юном возрасте. Должно быть, ты пережил ужасное потрясение, особенно если учесть, как именно ты узнал истину.

Тобин отвел взгляд, чувствуя себя подавленным и униженным. Он ведь думал, что кровь между его ногами — первый признак чумы. Но правда оказалась намного хуже.

— Даже Лхел была захвачена врасплох. Аркониэль сказал мне, что она показала тебе твое настоящее лицо, прежде чем наложила новые чары.

— Вот мое настоящее лицо!

— Это мое лицо! — рявкнул Брат.

Нари подпрыгнула от испуга, и Тобин догадался, что даже она услышала голос призрака. Он присмотрелся к Брату повнимательнее; призрак выглядел более плотным, чем прежде, он казался почти реальным. Внезапно Тобин осознал, что громкий голос Брата звучит наяву, а не только в его голове, как раньше.

— Он вообще-то мешает, — сказала Айя. — Будь добр, отошли его прочь. И попроси не устраивать на этот раз беспорядка в доме, хорошо?

Тобину очень хотелось отказаться, но ради Нари он прошептал слова, которым его научила Лхел: «Кровь, моя кровь. Плоть, моя плоть. Кость, моя кость».

Брат растаял, как огонек задутой свечи, и в комнате сразу стало теплее.

— Вот так-то гораздо лучше! — Взяв миску, Нари подошла к жаровне и зачерпнула супа, гревшегося в горшке на углях. — Ну-ка, поешь немножко. Ты несколько дней почти ничего не ел.

Презрев ложку, Тобин взял миску и стал пить прямо из нее. Это был особый бульон, который повариха готовила для больных, — жирный от костного мозга, с петрушкой, вином и молоком, и еще с целебными травами.

Он осушил миску, и Нари снова наполнила ее. Айя наклонилась и подняла упавшую на пол куклу. Пристроив ее у себя на коленях, она аккуратно выровняла руки и ноги куклы и печально всмотрелась в едва намеченное лицо.

Горло Тобина сжалось, он опустил миску. Сколько раз он видел, как точно так же сидела его мать? Глаза у него снова затуманились от слез. Мама сшила эту куклу, чтобы удержать при себе душу Брата. И когда она смотрела на куклу, она видела Брата, держала его на руках и убаюкивала, и напевала для него, и постоянно носила с собой… пока однажды не выбросилась из окна башни.

Всегда Брат.

И никогда — Тобин.