Тайный голос - [30]

Матушка-настоятельница на мгновение задумалась.

– Отлично! Другому ребёнку мы дадим роль Ангелочка. Наденем на него пару крыльев и подвесим у входа в пещеру.

– Подвесим? А он не упадёт?

– Конечно же, нет. Лонжа у нас очень прочная: в прошлом году она выдержала четырёхлетку, племянника мэра, – вмешалась матушка Альфонса.

Разумеется, имея перед глазами столь яркий пример, мама никак не могла отказать.

17

Естественно, в репетициях близнецы не участвовали, и потому до самого последнего момента не было ясно, кто из них будет играть Иисуса, а кто – Ангелочка.

Кора считала, что на роль Младенца Иисуса Анджело, кудрявый светловолосый малыш с тонкими чертами лица, подходит больше, чем Джованбаттиста, чьи волосы были темными и торчали в разные стороны, будто колючки у ежа, а нос – приплюснутым, словно у боксёра (хотя и не так сильно, как в первые дни после рождения).

Но мнение матушки-настоятельницы оказалось прямо противоположным. За десять минут до начала спектакля она велела:

– На блондина надевайте крылья, а темноволосого положите в ясли.

– Давай, Кора, поторопись! – засуетилась мама, которая решила вместе с няней сесть в первом ряду, чтобы быть как можно ближе на случай неприятных неожиданностей.

Ко всеобщему удивлению, близнецы были совершенно спокойны и без единого звука дали себя переодеть. Чиччи Сорренти, игравшая Мадонну, прошептала Коре:

– Как думаешь, я могу взять его на руки?

– Лучше не надо, – мрачно ответила Кора: её совершенно не радовала перспектива весь спектакль возиться с близнецами. Но в голове свербела и ещё одна мысль – невыносимая, жгучая мысль, что костюм Анджело представляет собой белую хламиду, полностью открытую на спине. Лонжа крепилась к устройству типа шлейки – своего рода трусам с подтяжками, удерживавшими Ангела поперёк груди и по бокам. Спину она оставляла открытой, а потому не могла помешать Анджело распахнуть свои Тайные Крылья.

Сквозь щель в занавесе Кора увидела, что зрители уже расселись по своим местам. Она заметила папу, Джакомо, всех бабушек и дедушек, многочисленных дядьёв и тётушек. За ними сидели родители и прочие родственники других девочек, монахини и учителя. Синьора Сфорца устроилась прямо в центре зала, под хрустальной люстрой. А вот из Гиганти никого не было, потому что в этот день в Большом зале Государственной школы ставили целых две Рождественских пьесы.

И вот спектакль начался. Когда матушка Северина заиграла на рояле, занавес ещё не открылся, и бархат приглушил ангельский хор, грянувший «Ты спускаешься со звёзд».

Лилиана Курра, одетая пожилым пастухом, вышла на сцену, поклонилась публике, подошла к стоящей в углу классной доске и написала:

Вифелем

25 декабря

1946 лет назад

Занавес медленно поднялся, открывая пещеру, окружённую ангелами и пастухами. При виде Анджело, взлетевшего под самый потолок, словно на качелях, все в зале раскрыли рты от изумления.

Но тут Мадонна, которой не хотелось упускать свою минуту славы, склонилась над яслями, подняла Младенца и показала его публике. В этот момент она исподтишка ущипнула Джованбаттисту, чтобы продемонстрировать, что это настоящий ребёнок.

– А ну, положи сейчас же, пока не уронила! – прошипел Осел.

– Уа-а-а! Уа-а-а! – со всей мочи завопил Джованбаттиста.

И Мадонна вдруг поняла, что не знает, как с ним быть. В зале раздались тихие смешки, а мама, сидевшая в первом ряду, нервно заёрзала в кресле.

– Дай-ка его мне, – пробасил Святой Иосиф, чьи борода и усы придавали ему чрезвычайно мужественный вид, и буквально вырвал ребёнка из рук Чиччи.

Публика расхохоталась. Только синьора Сфорца возмущённо фыркнула:

– Что за семейка! Яблочко от яблони...

Звуки фортепиано возвестили о настоящем начале пьесы, но Джованбаттиста вопил так громко, что, если бы актрисы и начали говорить, их всё равно никто бы не услышал. Правда, на сцене царил такой хаос, что девочки даже и думать не могли о своих ролях.

18

Зрители хохотали, няня в отчаянии заламывала руки: она боялась, что Анджело, заразившись от рыдающего брата, тоже начнёт орать.

– Кора! Кора! Сделай же что-нибудь! – призывала мама, сперва тихо, потом всё громче и громче.

И вот Осел, стоявший на четвереньках в своём тёмном углу, поднялся на задние копыта, вышел вперёд и резким движением выхватил у Иосифа малыша Иисуса.

– Я же велела оставить его в яслях! – сердито заявил он Мадонне, взял брата на руки и стал укачивать. Джованбаттиста тут же замолчал – будто повернули ручку на радиоприёмнике.

– Ты заметила, что я всё это время притворялся? – спросил он Тайным Голосом.

Мария с Иосифом замешкались, размышляя, что им теперь делать с Ослом, стоящим посреди пещеры. Переглянувшись, они посчитали, что самое время начать петь:

Тихая ночь,

Чудесная ночь!..

И правда, разве не чудо, что животное с длинным хвостом и ушами ходит на задних копытах, держа в руках Младенца Иисуса, да к тому же только что лягнуло Мадонну!

Обе актрисы растерянно оглядывались в поисках матушки Альфонсы, надеясь, что та придёт к ним на помощь. Но из зала раздался другой громогласный голос:

– Осёл, как всегда, всем мешает. А ну вернись немедленно на место! – велела, не вставая со стула, синьора Сфорца.