Тайный фронт Великой Отечественной - [50]

На встрече Зарубина с «Другом» последний подчеркнул, что он сотрудничает с советской разведкой в качестве активного борца с нацизмом, столь опасным для его родины – Германии.

Он сообщил о том, что в военно-экономическом отношении выступление Гитлера против СССР практически подготовлено. Агрессия ожидается, скорее всего, в июне 1941 года.

Во время беседы за две недели до агрессии он назвал Зарубину крайнюю дату – 24 июня и сообщил, что, согласно разработанному Гитлером и его генералами плану, войну будут вести скоротечными темпами – не более трех месяцев.

Сообщение «Друга» было доложено И. В. Сталину…

«Друг»-Стеннес уцелел в военном лихолетье и возвратился в Германию, где с ним продолжили работу советские разведчики до 1952 года.

Несмотря на запрет заниматься аналитической работой, разведка госбезопасности все же обобщала получаемые данные от резидентур по всему миру о грядущем нападении на нашу Родину. Обобщала и за несколько дней до нашествия германских войск доложила на самый верх.

1941. В Центре: «Страна на пороге войны». В последние дни и часы перед агрессией Германии на Советский Союз один из мастеров внешней разведки Зоя Ивановна Рыбкина-Воскресенская тщательно пыталась убедить советское руководство в том факте, что поступающая от различных источников за рубежом информация о сроках нападения достоверная.

Зоя Ивановна стала сотрудницей ИНО ОГПУ в 1929 году. А через год она уже начала работать за рубежом: Харбин, Латвия, Германия, Австрия, Финляндия и Швеция – в этой стране в годы войны.

После возвращения из Хельсинки в 1939 году Рыбкина (под этим именем она работала в разведке) занялась аналитической работой, хотя по указанию высшего руководства Союза и НКВД эту работу сотрудникам разведки выполнять было запрещено еще в 1937 году. Без всякого сомнения, этот запрет – отказ в доверии разведке – сыграл свою весьма трагическую роль для руководства страны в канун войны.

Так случилось, что в самые трудные для страны дни перед началом агрессии внешняя разведка направляла «наверх» только фактические сведения, лишая их компетентного комментария на фоне конкретной ситуации и оценки источников информации.

И все же Зоя Ивановна эту работу выполняла, став одним из основных аналитиков в разведке к 1943 году, когда в недрах службы было вновь воссоздано специальное аналитическое подразделение.

В те полные тревожного ожидания дни именно к ней стекались разведданные о последних приготовлениях Гитлера к вторжению в пределы СССР. И среди них – от знаменитой «Красной капеллы» – группы антифашистов, действовавших в самом центре германского очага войны с середины 30-х годов.

Во главе двух групп стояли: Арвид Харнак («Корсиканец»), сотрудник министерства экономики, и Харро Шульце-Бойзен («Старшина»), офицер разведотдела ВВС вермахта.

Их источниками информации были около 200 антифашистов из различных важных для разведки объектов Третьего рейха. Сведения от них поступали актуальные, секретные и достоверны.

Менее чем за неделю до начала войны Зоя Ивановна подготовила аналитическую записку для доклада И. В. Сталину, в которой утверждалось: страна на пороге войны.

Докладная записка оказалась объемной, ведь охватывался период с ноября 1940 по середину июня 1941 года – даты, источники, выдержки из сообщений. Всего – пятьдесят выдержек, и одно заключение в самой краткой форме: нападения можно ожидать в любой момент!

17 июня документ был закончен, и в его последних строках прозвучало:

«Все военные мероприятия Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью закончены, и удар можно ожидать в любое время».

Это была цитата из разведсообщения «Корсиканца». Записка, доложенная И. В. Сталину руководителем внешней разведки П. М. Фитиным, была воспринята как паническая.

До начала войны оставались считаные часы.

И здесь сыграло трагическую роль в определении даты войны не только недоверие главы нашего государства к своей разведке – внешней и военной, но и изощренная дезинформационная кампания немцев.

В результате этой кампании наша внешняя разведка в определенной степени была скомпрометирована в глазах своего руководства: источники самого высокого ранга в Германии, Японии, Англии, США и в других странах сообщали те сведения о дате нападения на СССР, которые распространялись в военных, промышленных, дипломатических кругах Третьего рейха с целью дезинформации.

Германская «машина» введения в заблуждение противника отрабатывала свои «технологии блефа» на операциях «Гельб» (против Бельгии), «Вайс» (против Польши), «Грюн» (против Чехословакии), «Зонненблюм» (военные действия в Африке), «Марита» (против Югославии и Греции), «Моркой лев» (против Великобритании).

1941. Из Берлина: «Время не терпит…» 1 января 1939 года на совещании сотрудников внешней разведки нарком внутренних дел Л. П. Берия, обращаясь к Александру Михайловичу Короткову, сказал: «Вы завербованы гестапо и потому увольняетесь из органов госбезопасности…».

К этому моменту Коротков уже более десяти лет работал в разведке, причем многие годы на нелегальном положении за рубежом. Его странами были Германия и Франция, выезжал с острыми оперативными заданиями в Австрию, Швейцарию, Норвегию. Он повышался в должности и был награжден орденом Боевого Красного Знамени (1938).