Тайный дневник Розовой Гвоздики - [26]

И такой очаровательной спутницы у него тоже не было.

Девушка была с меня ростом, но на этом сходство заканчивалось. Длинные каштановые волосы блестели так, будто она снималась в рекламе шампуня «Пантин». Замшевые коричневые сапожки и короткое трикотажное платье явно из авторской коллекции. Настоящая Барби, только темноволосая.

В общем, очень красивая молодая пара. Им впору сниматься для журнала «Домашний очаг»: мистер и миссис Совершенство на прогулке по Лондону.

Я тут же почувствовала себя бедной дурнушкой. Мне было так не по себе, что я не сразу заметила, что молодой человек в отличие от своего двойника на фотографии и не думает улыбаться. Кажется, мое присутствие его не радует.

— Привет! — Я резко поднялась, и пожелтевшие листочки, словно осенние листья, рассыпались по ковру. — Я Элоиза…

Молодой человек быстро собрал разлетевшиеся письма, сложил в сундук и захлопнул крышку.

— Кто позволил вам трогать эти бумаги?

Я была так шокирована его недружелюбным поведением, что не сразу нашлась с ответом.

— Кто мне позволил? — тупо переспросила я. — Миссис Селвик-Олдерли, конечно.

— Тетя Арабелла! — загремел красавец.

— Миссис Селвик-Олдерли разрешила мне…

— Серена, пожалуйста, приведи тетю Арабеллу!

Барби закусила губу.

— Пойду спрошу, готова ли она, ладно? — пробормотала девушка и бросилась вон из гостиной.

Золотоволосый парень уселся на сундук, будто я пыталась его украсть, и с вызовом посмотрел на меня.

Только сейчас я поняла, что прижимаю к груди несколько писем Амели. Может, он просто не понял, чего ради я роюсь в их семейном архиве? Может, принял меня за оценщицу из британской информационно-поисковой службы, собирающуюся оштрафовать его тетушку на крупную сумму за то, что она укрывает ценности государственного значения? Или я похожа на владелицу частной библиотеки, пытающуюся таким образом пополнить свою коллекцию? Раз существуют охотники за предметами искусства, то и за ценными документами тоже наверняка кто-нибудь охотится. Неужели я похожа на воровку? У меня ведь на лице все написано… Хотя воры бывают всякие.

— Миссис Селвик-Олдерли любезно позволила мне воспользоваться этими письмами для написания диссертации, — попыталась прояснить ситуацию я.

Молодой человек продолжал смотреть на меня так, будто я была судомойкой, осмелившейся надеть бриллиантовую диадему хозяйки.

— Я пишу кандидатскую в Гарварде…

Ну кто меня тянул за язык? Зачем причислять себя к сухарям в очках с роговой оправой, произносящих «Гарвард» с придыханием?

— Да плевать мне, кто вы и что пишете! — рявкнул племянник. — Эти письма не для посторонних глаз, они принадлежат семье!

Золотой мальчик? Черта с два! Его волосы быстро темнели, превращаясь в тусклую бронзу.

— А я не посторонняя! — дерзко заявила я, увидев, что Барби вернулась в гостиную, осторожно притворив за собой дверь. — Меня пригласила ваша тетя и разрешила воспользоваться письмами.

— Черт знает что! — раздраженно выругался красавец.

— В самом деле, Колин, — начала Барби в замшевых сапожках, — я не думаю, что…

— Колин? — Я храбро шагнула к племяннику, озаренная внезапной догадкой. — Уж не мистер ли Колин Селвик из Селвик-Холла?

Теперь все стало на свои места. Я бросила пожелтевшие листочки в стоящее рядом кресло.

— Мистер Колин Селвик, пишущий гадкие письма американским ученым?

— Ну, я бы не сказал… — раздраженно начал парень, но я не дала ему договорить.

В конце концов, если уж меня вышвырнут из дома, то можно хотя бы хлопнуть дверью.

— «На вашей стороне Атлантики считается нормальным изводить занятых людей дерзкими просьбами»? — процитировала я.

— Колин, ты так писал? — ужаснулась Барби.

Может, мне простить ей шикарные сапоги?

— Да, к сожалению.

— У меня был тяжелый день, — пробормотал Колин Селвик, беспокойно ерзая на сундуке. Надеюсь, он всадил занозу, а лучше несколько! — Послушайте, зачем все драматизировать?

— Разве я драматизирую? — улыбнулась я. — Вы очень четко выразились, мистер Селвик. Как же вы написали? «Ученые тратят деньги налогоплательщиков на исследования, которые нужны людям не больше, чем бутерброд с заплесневелой ветчиной».

— Я никогда…

— Ну, заплесневелую ветчину я добавила от себя, потому что не припомню, какую именно аналогию употребил мистер Селвик, дабы описать бесполезность моего существования.

— Вы что, заучиваете все письма наизусть? — спросил Колин, вскакивая с сундука.

— Только самые памятные! А ваши письма не забудешь, столько яда!

— У вас больное воображение!

Два широких шага, и Селвик подошел ко мне вплотную.

— Хотите сказать, что я все придумала? — закричала я.

— Ну, многократно преувеличили, — пожал плечами Селвик.

— Правильно, а то, что вы сейчас вели себя как дикарь — тоже плод моего гиперактивного воображения?

Чтобы окинуть Колина презрительным взглядом, пришлось запрокинуть голову.

Оказывается, быть низкорослой иногда полезно: я смогла разглядеть, как работают голосовые связки — золотой племянник бормотал отборные ругательства.

— Послушайте, как бы вы отреагировали на то, что в ваших вещах роется кто-то чужой?

— Это не ящик с нижним бельем. Насколько я понимаю, письма принадлежат не вам.

Мои слова мистеру Селвику явно не понравились. На покрытом бронзовым загаром лице проступили красные пятна.