Тайный дневник да Винчи - [6]

— Знаю, дорогой мой, знаю…

Леонардо встал и похлопал мальчика, у которого в глазах прыгали чертики, по щеке, хоть он и просил прощения.

— А теперь мне пора собираться. Я еду в небольшое путешествие. Мне надо повидать друга, попавшего в трудное положение.

Салаи заметил: письмо маэстро осталось лежать на столе, рядом с книгой кулинарных рецептов, которую составлял учитель. Отрока ужалило любопытство. Едва Леонардо вышел из спальни, Салаи схватил письмо и попробовал прочитать. Он напрягался изо всех сил, пока в голове не зазвенело, но так ничего и не понял. Совсем ничего. Правда, Салаи это не слишком огорчило. Его неугомонный дух стремился к иным радостям и удовольствиям. Что значило для него какое-то письмо? Мальчик забыл о нем раньше, чем добежал до кухни, где взял толстый ломоть хлеба, еще толще — сыра, и вышел во двор проветриться.

RAISOFU ENOHU MIUPESFU, FOXOPU NEITSU FI ESVOTVET, JUNCSI FI COIP, TUMODOVU VA EZAFE DUP JANOMFI DIMISOFEF. SAIHU E VA NEHPE QISTUPE RAI EDAFE E NO MMENEFE. HSEXIT DOSDAPTVEPDOET ETO MU SIRAOISIP.

TEPESU CUVVODIMMO

4

Жизор, 6 июня 1944 года

У Клода осталось совсем мало времени. Уже началось вторжение союзных войск в Европу. Естественно, подробностей он не знал. Немецкая цензура по-прежнему навязывала французам искаженную информацию о войне: по сводкам нацистов, победы на всех фронтах одерживала только армия Третьего рейха, а поражение союзников казалось неизбежным. Но Клод понимал — все это фарс и пропаганда. Он видел, как мимо станции в спешном порядке ехали в западном направлении составы со свежими дивизиями и бронетехникой. Он слышал разговоры о тысячах кораблях и тысячных формированиях, по слухам, прибывавших к берегам Нормандии. И впервые с начала оккупации Франции в глазах немецких солдат появились страх и неуверенность.

Уже началось… И у него почти не осталось времени.

На протяжении столетий все вражеские армии рано или поздно обживались на захваченной территории: расположившись в сравнительно безопасном месте, они уступали соблазну расслабиться и отдохнуть. И тогда им приходил конец. Немецкая армия не являлась исключением. Подобно лавине, она скатилась с Арденн в 1940 году, вынудив англичан спасаться бегством из Дюнкерка и разгромив французские войска со скоростью и легкостью, оскорбительной для гордости любой великой нации. Первое время немцы держались настороженно и осмотрительно, а потом постепенно распустились. Они чувствовали себя уверенно и потеряли бдительность, особенно здесь, в провинциальном Жизоре. Пожалуй, именно благодаря беспечности немцев Клод сумел относительно спокойно довести до конца свои исследования.

Но положение изменилось. Главным образом из-за высадки союзников в Нормандии. Активизация деятельности партизанских сил Национального совета Сопротивления — или просто Сопротивления, как все здесь называли патриотическое движение, — лишь привлекла ненужное внимание к Жизору. Не далее как сегодня утром маки[4] перехватили два грузовика с картофелем, предназначавшиеся для немецкого гарнизона: факт сам по себе вроде незначительный, но даже сильнейшие пожары занимаются от крошечной искры.

С появлением союзников, когда они займут Жизор (как полагал Клод, ждать осталось недолго), начнется время смуты и неразберихи. Ему придется отложить работу и свои поиски — в лучшем случае; в худшем он угодит в тюрьму, или его раньше забьют камнями на улице, обвинив в коллаборационизме. Он бы продал душу дьяволу, лишь бы задержать высадку союзников хотя бы на месяц. Он сделал бы это, без раздумий и колебаний, если, конечно, у него еще осталась хоть капля души на продажу. По здравом размышлении, он слишком часто торговал душой оптом и в розницу ради того, чтобы добраться сюда.

И все-таки, вопреки всему, Клод испытывал удовлетворение. Он считал: ему следует благодарить судьбу за последнюю, решающую ночь — ночь триумфа.

— Пробил час ведьм, — отрешенно улыбаясь, он запел тихонько себе под нос старую детскую песенку, — час, когда все спят и чудовища бродят по земле.

Ломуа и Лессенн безмолвно переглянулись. Иногда парни жалели, что связались с таким странным типом. Иногда они его боялись.

5

Жизор, 6 июня 1944 года

Со дна круглого колодца Клод видел кусочек ночного неба. Пот ручьями струился по лбу, заливая глаза, отчего звезды казались расплывшимися кляксами, а не яркими точками света. Жара стояла иссушающая. Наверное, в адском пекле прохладнее, чем в осыпающейся, тесной шахте. Они копали ее целую неделю: почти вертикальная яма двухметрового диаметра у поверхности не превышала метра на дне. Работа продвигалась тяжело, намного медленнее, чем раньше. Но препятствия, встречавшиеся в процессе раскопок, на самом деле обнадеживали: в земле они постоянно натыкались на камни, причем камни не обычные, а блоки, отесанные руками человека. Они походили на кладку коридора или какого-то подземного сооружения, обвалившегося от старости. Однако на пятнадцатиметровой глубине количество тесаных блоков значительно уменьшилось, а когда землекопы спустились еще ниже, камни исчезли совсем. Последнее обстоятельство навело Клода на мысль прорыть боковой ход, теперь достигавший примерно десяти метров в длину. Решение оказалось верным: вскоре снова обнаружились следы каменной кладки.