Тайные Знания - [37]

Глянул старик в окно, а там уже никого нет. Ни Марины, ни людей из группы захвата — только дворник — таджик. Очень ответственный товарищ. Ходит и место происшествия песком посыпает. А что? Скажут — он и виноват. Поскользнулись и поразбивали себе кто что. Одни живот себе до крови разбил, другой голову, а Марина — плечо. Дворнику неприятности не нужны. Он в договоре за каждого расписался. Даже за того расписался, кто еще не знает, пойдет ли он в этот двор или не пойдет. А дворник уже расписался — мол, берет на себя ответственность в полной мере, что гражданин ни при каких обстоятельствах не упадет. Ни зимой, ни летом, утром или вечером, в дождь или в снег.

* * *

Соседи говорили, что единственным человеком, кого любил Саша, была его бабушка. И ничего странного в этом нет. Любить кого-то надо. Иначе и жизни нет. О чем мечтает беспородный пес? Верно. Пес мечтает кого-нибудь полюбить. Однако бабушки когда-нибудь умирают. И вот когда пришло время, старуху забрала к себе дочь. Прежде бабка как-то справлялась, а сейчас не могла — слегла окончательно и забываться стала. Глаза откроет и спрашивает, где она — на каком свете, на этом или уже другом.

Саша остался один. Поликлиники на селе не было — слишком жирно, решили люди на то уполномоченные. И фельдшера сократили. Все это к тому, что врач бы не помешал. Может, лекарство прописал или слово сказал — дал совет. Саша голову наголо побрил — еще не самый худой знак. Многие нынче стригутся наголо.

Вид у Саши был непредставительный. Даже в кожаной куртке, которую он непонятно где достал. На рынке он точно не покупал, и в лавке не покупал. И волосы он напрасно сбрил — теперь у него в разные стороны торчали уши. На затылке — шишка. Девушкам парень не нравился, не обращали они на Сашу внимания. И парни с ним не хотели дружить. Дружили взрослые мужики. С ними иногда Саша пил водку. Зайдет в лавку, а там мужик стоит — выбирает бутылку. А что ее выбирать — бери самую ходовую, дешевле не купишь.

Чем интересовался Саша, кроме водки? Дом покрасил. Только как-то странно он его покрасил — желтой краской тыльную сторону. Думается, впрочем, он решил попробовать, каким будет колер, а чтобы не смущаться, выбрал укромное место — заднюю стену дома. Никто не видел, когда Саша красил дом. Одно время он решил уехать. Куда — неизвестно. Может, он действительно уезжал. Искать его — никто не искал. Поэтому, возможно, Саша куда-то уезжал. Может, бабку хоронить или работу искать.

Груздь читал историю о Саше без всякого любопытства. Что может быть в истории, чтобы возник интерес? По прошествию лет ничего на всем белом свете не могло сотворить подобного чуда. Даже если бы перед Алексеем Матвеечем явился сам Иисус Христос, Груздь вряд ли бы удивился. Ну, может быть, спросил бы у него паспорт. И все. И сказал бы — хорошо, ступайте, гражданин Иисус Христос, по своим делам. Иисус Христос тот бы напротив сильно бы удивился. Как! — воскликнул бы он. — Это же я! Иисус Христос! Возвращения которого вы столько ждали! Ступайте, — мрачно ответил бы Груздь, — не задерживайте очередь. Видели в коридоре люди сидят? Они все ко мне.

Здесь история о каком-то Саше, который покрасил желтой краской стену своего старого дома. Поэтому Алексей Матвеевич задал себе вполне уместный вопрос. Какого хрена он вообще читает это дело? Ему что — больше нечего почитать? Сначала он читал историю о том, как мужчина пытался залезть в вагину к знакомой женщине, с которой прежде распивал спиртные напитки. Плохая история и закончилась она непонятно чем — ни хорошим, ни плохим. Назначили медицинский консилиум, а гражданина оградили от общества. Никто не мог за него поручиться и обещать, что он впредь не полезет в то же самое место, только у другой женщины.

Саша — не менее странная личность. Он съел всех, с кем пил водку. Алексей Матвеевич читать дальше не стал — противно. Он надел плащ — на улице шел дождь — и отправился к своему знакомому. Звали знакомого Тюленин Николай Федорович.

Николай Федорович нисколько не удивился визиту полицейского. Предложил ему тапки. Не знаю, — говорит, — какой вы размер носите. И вообще я не знаю, чьи это тапки. Мои тапки на мне. А эти — непонятно чьи. Однако как вы себе представляете? Кто-то же должен был придти ко мне в тапках? В чем он тогда ушел? Я сейчас занимаюсь вопросами мироздания. Прежде мне было не до вопросов — жить нужно было. Учиться, карьерой заниматься и быть патриотом своей страны. Чтобы дышать полной грудью. И вот с чем я столкнулся. Оказывается, вопросами мироздания никто серьезно не занимается.

— И давно у вас проблемы с головой? — спросил Груздь.

— У меня никаких проблем, — заверил Тюленин, — это у вас проблемы. Это вы ко мне пришли, а не я к вам. У меня уже давно было желание задать вопрос. Только задать было некому. Представьте, все чем-то заняты! Вот только не могу понять — чем они заняты? Скажите, вот вы — чем заняты?

— Я? — переспросил Груздь.

— Да, — вы. Чем вы заняты?

— Ловлю врагов, — ответил Груздь.

— И много поймали?

— Какой отношение имеет ваш вопрос к мирозданию? Вы, голубчик, спрашивайте что-нибудь одно. Вот у меня вполне конкретный вопрос. Почему люди готовы съесть друг друга?