Тайные страсти - [31]

Все дальнейшие события она прочно взяла в свои руки, немало успев сделать до приезда Мартина. Во-первых, она попыталась самостоятельно сделать Себастьяну промывание желудка; во-вторых, кое-как сумела успокоить перепуганного Даниэлито: он все-таки вырвался из рук Гертрудис и прибежал в гостиную; и, в-третьих, успела учинить разнос самой Гертрудис, у которой хватило ума сказать мальчику, что отец пьет именно из-за него.

— Не смейте с ним вообще разговаривать до тех пор, пока не осознаете, какой вред может причинить ваш невоздержанный язык! — настолько гневно и повелительно сказала она служанке, что у той от изумления пропал дар речи. — Идите, соберите все бутылки со спиртным, какие только есть в этом доме, и спрячьте их подальше. И если после вас я найду хотя бы одну, то сделаю так, что за все случившееся сегодня придется отвечать именно вам.

Совершенно потрясенная подобным обращением, Гертрудис выбежала из комнаты. Когда вернется хозяйка, она обязательно пожалуется ей на своеволие Марии Алехандры.

Наконец приехал Мартин.

— Вы позвали меня вовремя, — заявил он, осмотрев Себастьяна и проделав все необходимые процедуры.

— Это он из-за операции, да? — удрученно спросила Мария Алехандра, стоявшая рядом с Мартином возле дивана, на котором неподвижно лежал Себастьян.

Мартин кивнул:

— Он не явился к назначенному времени, а когда все же пришел, то был уже пьян. Я стал его стыдить и…

— Ему и так, наверное, было ужасно стыдно, — вздохнула она, — ведь он же мне обещал больше не пить.

— Честно говоря, вы, по-моему, первая женщина, которая в состоянии оказывать на него влияние…

— А его первая жена? — тут же перебила Мария Алехандра, на что Мартин пренебрежительно пожал плечами.

— Я не люблю ни о ком говорить за глаза, но Кэти этого заслуживает. Она страшная женщина, именно при ее помощи Себастьян дошел до его сегодняшнего состояния. Кстати, — и он сделал выжидательную паузу, глядя Марии Алехандре прямо в глаза, — если вы любите моего друга и готовы за него бороться, то могу дать вам один совет.

— Неужели вы сомневаетесь в том, что у меня к нему настоящее чувство? — Мария Алехандра наклонилась и нежно поцеловала спящего Себастьяна во влажный лоб, затем выпрямилась и гордо взглянула на Мартина. — Можете говорить все, что считаете нужным.

— Вы слышали про общество анонимных алкоголиков?

О том, что произошло в ее доме, донья Дебора узнала самой последней и была этим совершенно потрясена. «Боже мой, — взволнованно размышляла она, отослав Гертрудис со всеми ее жалобами, — за что я заслужила подобную судьбу? Один сын убит какой-то девицей, обвинившей его в изнасиловании, другой — алкоголик, пытавшийся покончить с собой в собственном доме… За что Господь так жестоко меня наказывает?» Она досадливо поморщилась, уловив изрядную долю лицемерия в самом вопросе, — привыкнув лицемерить перед другими, она не могла удержаться от этого даже сама с собой. А ведь собственная память услужливо напоминала обо всех ее провинностях перед сыновьями, в том числе и о той, которую она так отчаянно надеялась замолить, создав в своем доме комнату старшего сына, охраняемую как священный алтарь. Там были собраны и тщательно сохранялись все его личные вещи и фотографии, а сама комната имела тот же самый вид, как и тогда, когда ее занимал старший сын доньи Деборы. В тот день, когда был убит Луис Альфонсо, она сбежала за границу, испугавшись общественного мнения, так как оно могло обвинить ее в том, что она воспитала насильника. Но ведь это ложь, ведь ее дорогой мальчик был таким порядочным и чистым, что никогда бы не смог пойти на такое преступление! Подумав об этом, Дебора почувствовала, что в ее душе раскаяние уступает место гневу. Ей следовало остаться, найти ту девчонку и вогнать ей в глотку все эти лживые обвинения! Только так можно было спасти доброе имя ее сына. Но ничего, даст Бог, она еще посчитается с той, которая так жестоко ее опозорила!

Сразу после своего выступления по телевидению, посвященного строительству плотины в Санта-Марии — предмету их давнего соперничества с сенатором Эстевесом, Камило Касас направился в тюремную часовню, где разыскал сестру Эулалию и имел с ней взволновавший его разговор. Монахиня подтвердила, что Мария Алехандра недавно вышла на свободу и «теперь изо всех сил пытается наверстать упущенное за те годы, что были вычеркнуты из ее жизни». Сестра Эулалия не упускала случая блеснуть красноречием. Однако она ничего не сказала о ее дочери, не дала адреса самой Марии Алехандры, да и вообще всячески старалась увильнуть от прямых ответов на его настойчивые и многочисленные вопросы. Но зато она обещала передать предмету их разговора его визитную карточку, и теперь Камило по-настоящему волновался, не зная, как отнесется Мария Алехандра к его желанию непременно увидеться с ней.

Каждый влюбленный стремится говорить только о предмете своей любви, поскольку иные темы его просто не интересуют. Влюбленная женщина может говорить об этом с кем угодно, и даже с тем несчастным, чьи чувства она отвергает, в то время как влюбленный мужчина предпочитает общество своего приятеля, на чью скромность он может положиться. Именно поэтому прямо из церкви, оттуда, где врачуются души, Камило отправился в больницу — туда, где врачуются тела и где как раз должен был находиться на дежурстве его ближайший друг Мартин, у которого на роду было написано выслушивать излияния своих ближайших друзей.