Тайные страницы истории - [65]

Но весь спор вообще велся в условиях, предрешавших его исход: он велся перед аудиторией одних только членов партийных организаций. Страна в нем участия не принимала и принимать не могла. "Производственники и хозяйственники", как их называл Красин, не были объединены общим центром, не имели возможности сообща продумывать свои выводы: партия не допускала фракционных объединений и совещаний, не разрешала издания фракционных органов. А самое главное было в том, что они, обращаясь к аудитории членов партийных организаций, должны были призывать ее к ограничению ее же собственных прав. Их противники в создании фракционных центров не нуждались, так как и без того были объединены общей работой по обслуживанию партийного аппарата, и обращаясь к аудитории партийных организаций, они звали ее не к самоограничению, наоборот, ко все большему и большему расширению ее прав. Исход борьбы был предрешен -- поскольку она оставалась в рамках партийных организаций. Партийный аппарат не мог не быть за свое господство над аппаратом государственным. Срыв мог бы произойти только в том случае, если бы противники диктатуры партийного аппарата апеллировали к стране -- к непартийным массам. Но тогда пришел бы срыв не только диктатуры партийного аппарата, но и всей системы советской диктатуры вообще, чего боялись все коммунисты без различия оттенков.

На пост генерального секретаря ЦК Сталин был избран 3 апреля 1922 г. С первых же дней в его организационной политике проступают два основных элемента: стремление к консолидации партийного аппарата, с одной стороны, и стремление к повышению его удельного веса в общей жизни страны, с другой. То, что

все это было пронизано заботой об укреплении личного положения самого Сталина, прибавлять нет необходимости. В деле консолидации партийного аппарата Сталина интересовала не очистка его от тех партийных работников, которые, пользуясь своим положением, занимались "взяточничеством, разбоем и безрассудными действиями". Мероприятия, которые были проведены за первый год пребывания Сталина на посту генерального секретаря, своей задачей ставили не преследование коммунистов, совершавших общеуголовные преступления, а, наоборот, изъятие такого рода коммунистов из общей подсудности, которая была установлена для всех граждан СССР. Как докладывал Шкирятов, представитель Центральной контрольной комиссии, на Двенадцатом съезде в апреле 1923 г., именно в этот период центральными учреждениями партии было заключено соглашение с ГПУ, а также с общегражданскими и военными трибуналами о том, что следствие о коммунистах, совершавших общеуголовные преступления, должны производиться не в общем порядке, не обычными следственными органами советского государства, а специальными партийными следователями, назначенными партийными организациями и действующими по партийным инструкциям. Закончив свое следствие, эти партийные следователи делали доклады партийным контрольным комиссиям и последние решали, как поступить с членом партии, совершившим общеуголовное преступление.

Далеко не всегда результатом такого доклада было предание виновного суду. Уже в том самом докладе на Двенадцатом съезде, в апреле 1923 г. Шкирятов открыто признал, что именно в то время Центральная контрольная комиссия установила практику, согласно которой суду предавали отнюдь не всех коммунистов-преступников, виновность которых была установлена даже партийными следователями. Если, докладывал Шкирятов, "ознакомившись с судебным материалом, видели, что посадить товарища на скамью подсудимых не в интересах нашей партии, что за ним нет никакого материала, который позволил бы с точки зрения партийной предать его суду"33, то центральные органы партии вступали в сношения с соответствующими судебными властями о прекращении этого дела. Так как во главе и ГПУ, и судебных органов стояли коммунисты и так как переговоры с ними вел Сталин, генеральный секретарь ЦК, или от его имени, то естественно, что отказа быть не могло Изъятие коммунистов из общей подсудности было таким путем легализовано. В дальнейшем, до самой "ежовщины", только в исключительно редких случаях, когда это было "в интересах партии", члены коммунистической партии появлялись перед общим советским судом в роли подсудимых. Как правило, их дела решались партийными инстанциями. Судьбы членов коммунистической партии могли решать только органы партийного аппарата. Как в средневековом феодальном обществе:

судить дворянина могли только равные по происхождению, только дворяне.

В дальнейшем этот принцип был распространен и на ряд других сторон жизни. В результате коммунистическая партия превратилась в объединение людей, находившихся в стране на особо привилегированном правовом положении, резко отличном от положения остальных граждан. Коммунисты, состоявшие членами партии и имевшие членский билет, стали особым привилегированным сословием, отгороженным от остального советского общества не менее высокой стеной привилегий, чем были отгорожены от остального мира члены привилегированных сословий, например, в феодальном обществе.