Провокация, как метод борьбы с революционным движением в странах без политических свобод или со свободами весьма ограниченными, не принадлежит к числу особенностей специально русской истории. Италия эпохи австрийского владычества, Франция времен Луи-Филиппа и Наполеона III, даже Пруссия в царствование Фридриха-Вильгельма IV знали применение провокации в значительно более широких размерах, чем современная им Россия. Весьма широко применялась она в разных странах и в отдельные другие периоды. Но в то время, как повсюду в этих других странах она применялась именно только отдельными периодами, а потому не могла создать прочной традиции, — в России непрерывная и все более ожесточавшаяся борьба правительства в течение целого столетия против нараставшего революционного движения привела к тому, что провокация сложилась здесь в стройную законченную систему, над «научной» разработкой которой бились «лучшие головы» полицейского сыска. Поэтому нет ничего удивительного в том, что именно Россия дала миру и тот конкретный пример провокации, которому суждено войти в историю в качестве классического примера провокации вообще.
Таким примером, бесспорно, является история Азефа.
Человек, свыше 15 лет состоявший на службе в качестве тайного полицейского агента для борьбы с революционным движением и в то же время в течении свыше пяти лет бывший главою террористической организации, — самой крупной и по своим размерам, и по размаху ее деятельности, какую только знает мировая история; человек, предавший в руки полиции многие и многие сотни революционеров и в то же время организовавший ряд террористических актов, успешное проведение которых, остановило на себе внимание всего мира; организатор убийств министра внутренних дел Плеве, вел. кн. Сергея Александровича и ряда других представителей власти; организатор покушения против царя, — покушения, которое не было выполнено отнюдь не по недостатку «доброго» желания у его главного организатора, — Азеф является по истине еще непревзойденным примером того, до чего может довести последовательное применение провокации, как системы.
Действуя в двух мирах, — в мире тайной политической полиции, с одной стороны, и в мире революционной террористической организации, с другой, — Азеф никогда не сливал себя целиком ни с одним из них, а все время преследовал свои собственные цели и соответственно с этим предавал то революционеров полиции, то полицию революционерам. В обоих этих мирах его деятельность оставила заметный след. Азеф, конечно, не покрывал своей тенью всей деятельности ни Боевой Организации партии социалистов-революционеров, бессменным руководителем которой он так долго состоял, ни политической полиции, главной надеждой которой для борьбы с указанной организацией его так долго считали. Особенно в истории Боевой Организации важно уметь отделить саму эту организацию, ее действительные задачи и всех остальных ее деятелей от личности того, кого они считали своим вождем. И тем не менее роль Азефа в обоих этих мирах была настолько значительна, что не поняв ее, не проследив ее во всех ее деталях, историк не сможет понять многого в истории первой русской революции, революции 1905 и последующих годов.
Именно это делает биографию Азефа интересной в глазах историка, — как бы отрицательно он не относился к Азефу, как типу. Дать такую биографию на основе по возможности точно проверенных данных, нарисовать исторически верную картину его деятельности в обоих указанных мирах, — в мире революционном и в мире полицейском, — и является задачей настоящей книги.
При составлении ее автор, кроме обширной печатной литературы, особенно широко разросшейся в течении послереволюционных лет, имел возможность в той или иной мере использовать многие неизвестные еще в печати материалы, как документального, так и мемуарного характера. Из числа первых, прежде всего, необходимо указать на архивные дела об Азефе:
Дела Департамента Полиции по сношениям с Азефом за время с 1893 по 1902 г.г.
Дела того же департамента Полиции от 1909–10 г.г. по подготовке материалов для правительственного ответа в Госуд. Думе на запросы об Азефе.
Дело судебного следователя, производившего дознание по делу Лопухина.
Дело того следователя Чрезвычайной Следственной Комиссии, созданной Временным Правительством в 1917 г., который производил специальное следствие об Азефе.
Все эти документы, исключительно важные для истории деятельности Азефа, в литературе до сих пор почти совершенно не использованы (ссылки на них имеются только в статье М. А. Алданова). Автору настоящей книги они были доступны в копиях, снятых в свое время проф. В. К. Агафоновым, — историком деятельности русской полиции заграницей. За сообщение этих копий, без которых было бы совершенно невозможно освещение ряда затронутых в книге моментов, — я приношу мою глубокую благодарность В. К. Агафонову и С. Г. Сватикову.
Из неизвестных в печати материалов мемуарного характера мною в той или иной мере использованы устные или письменные сообщения целого ряда лиц, по тем или иным причинам входивших в соприкосновение с Азефом, — а именно А. А. Аргунова, В. Л. Бурцева, Р. Д. и В. А. Бухгольца, инж. Зауера, В. М. Зензинова, Ф. Курского-Блюмина, E. E. Лазарева, В. И. Лебедева, быв. московского раввина Мазе, И. И. Мейснера, П. Н. Милюкова, О. С. Минора, С. П. Постникова, В. В. Сухомлина, В. М. Чернова и мн. др.
