Тайные общества всех веков и всех стран - [121]

Интернационалы и революция

В этом отделе невозможны точность и полнота, которых можно бы пожелать; он относится к таким недавним событиям, что документы для надлежащих справок еще находятся в судах военных и гражданских. В следующих словах, однако, мы набросаем общий очерк событий после падения наполеоновской династии.

Демагоги всего громче требовали оружия для защиты отечества, но не имели намерения обратить его против чужеземцев. Их злодейский умысел достаточно явствует из умерщвления пожарных в Ла-Виллете. Не надо забывать, что в тот же день возле самого того места, где совершилось преступление, должно было происходить собрание интернационалов, отмененное в последнюю минуту, и что члены его стояли толпой на улице именно в то время, когда напали на пожарную команду. Следует и то вспомнить, что один из убийц, Эдес, приговоренный за соучастничество в преступлении к смертной казни и освобожденный через несколько дней, был в числе генералов коммуны после 18 марта.

Седанская катастрофа сделалась известна в Париже 3 сентября. На другой день провозгласили республику в Лионе, Марселе, Тулузе и Париже. Это одновременное движение было последствием соглашения, существующего между предводителями интернационалов в разных частях Франции; но то, что «Жюли Фавры да Гамбетты», эта ver-mine bourgese[72], как честили их интернационалы, получили долю власти, было жестоким оскорблением для демагогов в Лионе и Марселе; тем не менее верховная власть попала в руки самых низких негодяев. Водворившись в Лионе, коммуна начала свою деятельность тем, что подняла красный флаг – флаг интернационалов. В Париже общество прикинулось сперва, будто жаждет наиболее сразиться с пруссаками. Когда же батальоны были выставлены вперед, оказалось, что состоящие преимущественно из интернационалов наиболее склонны «отступать в порядке» или даже бежать в беспорядке при первой тревоге, и генерал Клеман Тома указал на это поучительное обстоятельство читателям Journal officiel[73]. Но когда несколько прусских полков вступило в Париж, интернационалы заявили через свой Центральный комитет, что настала минута действовать. Итак, члены общества овладели пушками, разбросанными в разных частях города, и начался ряд неистовств, которые навек упрочили за коммуной позорную известность. Первое кровавое дело было убийство генералов Лекока и Клемана Тома. Еще несколько подробностей о коммунистах будут приведены в нижеследующих параграфах.

Интернационалы и коммуна

Можно было предположить, что интернационалы отрекутся от коммунистов; однако, напротив, они одобрили их действия. Еще столбы пламени взвивались из Парижской ратуши, когда бесчисленные отделения интернационалов в Европе выразили свое восхищение поступкам парижских отверженцев.

В Цюрихе на собрании интернационалов было объявлено, что «борьба, поддерживаемая в Париже коммуной, дело правое, достойное, и всем мыслящим людям следовало бы присоединиться к ней».

В Брюсселе Бельгийское отделение интернационалов заявило протест против преследования судом парижских злодеев. В Женеве за два дня до входа версальцев в Париж интернационалы постановили поднести адрес коммуне, в котором будет выражено, что она (коммуна то есть) представляет «экономические стремления рабочего класса». Интернационалы не менее положительно восхваляли коммунистов. «Мы готовы защищать действия коммуны во всякое время и против всех», – говорится в социальной газете, издаваемой в Лейпциге. Итальянцы прислали коммуне адрес. «Против пушек и шасспо реакционеров они выставили обнаженную грудь. Они пали, но пали героями. Теперь реакция называет их разбойниками. Дозволим ли мы это? Нет! Пригласим наших братьев в свои дома и защитим их. Правила коммуны – наши правила; мы берем на себя ответственность за их поступки». Английские интернационалы были слишком малочисленны, чтобы выразить свое одобрение коммуне в каком-нибудь публичном заявлении, но частным образом они высказались очень энергично. Один из членов даже провозгласил, что доброе «время действительно близко». «Вскоре, – говорит он, – мы будем в состоянии свергнуть с престола английскую королеву, превратить Букингемский дворец в мастерскую и опрокинуть Йоркскую колонну, подобно тому как благородный французский народ опрокинул Вандомскую». (Заметим здесь, что так как Вандомская колонна воздвигнута главным образом в воспоминание побед над немецкими войсками, то этот вандальский поступок, по утверждению некоторых, был приписан влиянию золота, щедро расточаемого пруссаками известным патриотическим членам коммуны.) Но Лондонское отделение интернационалов ясно выразило свой взгляд на действия коммуны. Памфлет «Междоусобица во Франции», напечатанный для совета Трюловом, в Верхнем Голборне, конторе интернационалов, есть неумолчный панегирик коммуны и был сначала подписан всеми членами совета; только двое из них, Люкрефт и Оджер, впоследствии потребовали, чтобы их имена были вычеркнуты, так как они будто бы выставлены там без их ведома – что, по-видимому, оказывалось справедливо. Разве правительство должно дозволять, чтобы общество, громко заявляющее подобные правила, существовало и распространяло свое зловредное влияние?