Тайные общества русских революционеров - [13]

Эта установка основательно пошатнулась после выступления Хрущева на XX съезде партии. С этого времени начался идейный разброд. А все приспособленцы и лицемеры, вступившие в партию из-за карьерных соображений, получили подкрепление своим самым низменным устремлениям и оправдание подлости своей и лжи.

В общественной жизни феномен коллективного подсознания играет существенную, порой решающую роль. Комплекс установок обеспечивает общественную стабильность. Крушение установки – подрывает ее, содействует наступлению смутного времени разброда и шатаний.

Для России конца XIX века такой устойчивой официальной идеологической установкой продолжала быть триада: «Самодержавие, Православие, Народность». Ее укоренению содействовали экономические успехи страны в конце XIX века, во время правления Александра III. Индустриализация, расширение сети железных дорог, оживление торговли, а еще раньше, при Александре II, отмена крепостного права – все это подтверждало истинность идеологической установки. Безусловно, немалое количество демократически настроенных граждан стремились свергнуть или ограничить конституцией самодержавие; о революционерах и говорить нечего.

В народе было иначе. Самодержавие было освящено не только вековой традицией, но и авторитетом Православной церкви. К тому же русскому мужику, в массе своей необразованному и задавленному насущным нелегким трудом, было не до политических проблем – прокормить бы семью.

Правда, последнее десятилетие XIX века было омрачено страшным голодом в 1891 и 1892 годах. Затем началась эпидемия холеры в Поволжье и Прикаспии, сопровождавшаяся бунтами: расползся слух, будто врачи и фельдшеры специально морят народ по приказу высшего начальства. Но и при этом вера в царя сохранялась.

Александр III умер в 1894 году. На престол вступил его сын Николай II. В связи с этим земские деятели передали ему письмо, где, помимо изъявления верноподданнических чувств, высказывалась надежда на то, что будет предоставлено больше свободы печати, возможности «для общественных учреждений выражать свое мнение по вопросам, их касающимся, дабы до высоты престола могло достигать выражение потребности и мысли не одних только представителей администрации, но и народа русского».

Представители земства в отличие от царских чиновников были более или менее близки к народу. Например, во время голода они организовывали столовые для голодающих и санитарные пункты. Земцы понимали: обязанность царя – служить русскому народу (они так ему и написали), для чего необходимо лучше знать заботы, нужды, надежды простого люда.

Однако 19 января 1895 года на торжественном приеме Николай II дал суровую отповедь тем, кто надеялся на более тесное сближение самодержавия с народом и низшим дворянством, разночинцами, мелкими служащими, интеллигенцией. Он сказал:

«Мне известно, что в последнее время слышались голоса людей, увлекающихся бессмысленными мечтаниями об участии представителей земства в делах внутреннего управления. Пусть все знают, что я… буду охранять начало самодержавия так же твердо, как мой незабвенный покойный родитель».

Эти слова разочаровали многих из тех образованных и влиятельных людей, которые желали «косметических» изменений государственной системы главным образом для ослабления внутренних противоречий во избежание революции.

Впрочем, к этой теме мы еще вернемся. А сейчас отметим, что в ХIХ веке наиболее радикально настроенными по отношению к существующей власти были сначала, в основном, представители дворянства, затем преимущественно разночинцы и лишь в конце столетия – представители рабочего класса. «Народ безмолвствовал», как писал А.С. Пушкин в «Борисе Годунове» (если учесть, что более 80 % жителей России были крестьянами).

Декабристы. Надклассовые корни революций

Их называют первыми русскими революционерами. В одних случаях это звучит как восторженная похвала, в других – как суровое порицание. Одни авторы изображают их как героев, подвижников, беззаветных борцов за свободу, равенство и братство; другие – как злодеев, покушавшихся на цареубийство и целостность Российской империи.

Олег Платонов в книге «Терновый венец России. История масонства. 1731–1995» сделал вывод: «Масонский заговор, получивший название декабристского, представлял собой серьезную угрозу для существования тысячелетнего русского государства… Социальной опорой декабризма служила некоторая часть правящего слоя и интеллигенции России, лишенная национального сознания и готовая пойти на погром национальных основ, традиций и идеалов». (Надо только уточнить, что в ту пору интеллигенции в России фактически не было.)

После Февральской буржуазной революции 1917 года, а особенно при советской власти декабристы были прославлены безоговорочно. Но и значительно раньше, еще со времен Александра Пушкина, отзывы о них были преимущественно восхищенные. Наш величайший поэт в стихотворении «Во глубине сибирских руд…» обратился к ним с оптимистической надеждой:

Оковы тяжкие падут,

Темницы рухнут – и свобода

Вас примет радостно у входа,

И братья меч вам отдадут.

Однако, как бы ни относиться к декабристам, причислять их к революционерам допустимо с определенными оговорками. По сути, они оставались «царистами», использовав для своих целей соответствующий момент: передачу престола от «законного» наследника (великого князя Константина Павловича) к его младшему брату Николаю.