Тайные битвы ХХ столетия - [5]

Возможно, люди с «бомбами и револьверами» среди демонстрантов 9 января, действия которых послужили предлогом для «жестких мер», являлись полицейскими провокаторами. Во всяком случае, это были не эсеры, у которых тогда имелось всего три боевика на всю столицу (и те не участвовали в событиях). И не большевики, которых события «застали врасплох».

Император также не знал о готовящемся кровопролитии. Роковое решение об использовании войск в Петербурге «для наведения порядка» было принято вечером 8 января на узком совещании правительственных чинов, среди которых присутствовали «либеральный» министр внутренних дел Святополк-Мирский и директор департамента полиции А.А. Лопухин. (Тот самый, который потом возникнет среди масонов и будет сотрудничать с большевиками). Тогда же царя убедили удалиться из Зимнего дворца под предлогом, что многотысячная толпа могла устроить новую Ходынку, желая лицезреть «обожаемого государя». В 1895 г., во время коронационных торжеств в Москве, цепочки войск и полицейских оказались слишком редкими, чтобы воспрепятствовать ринувшимся «за подарками» в давку людям. Той трагедии Николай II не мог забыть никогда, и потому согласился с вводом в столицу крупных воинских частей. Он полагал, что войска послужат просто разделительным барьером для толп и был поражен последовавшей стрельбой и пролитой кровью. Царь распорядился выдать семьям погибших денежное пособие и отправил в отставку столичного губернатора Фуллона, но было уже поздно…

Драма 9 января послужила отправной точкой революции. Расправа, число жертв которой было к тому же раздуто зарубежной прессой, всколыхнула оппозиционные круги. Нашелся удобный повод развеять «монархические иллюзии рабочего класса». Вспыхнули стачки, начались волнения на национальных окраинах.

Внутренние сложности страны усугублялись войной с Японией. Почти одновременно с «кровавым воскресеньем» генерал А.А. Стессель сдал Порт-Артур японской армии Ноги. Основная армия русских под началом нерешительного Куропаткина постоянно терпела неудачи. К слабости командования добавлялось плохое снабжение. Фирмы, которым были доверены поставки в войска, делали огромные барыши, но их «товар», как писали правые газеты, «наводил на мысль о предательстве». К примеру, сапоги с бумажными подметками, которые служили всего несколько дней и оставляли солдата босым в маньчжурских сопках.

Осенью 1904 г. на Дальний Восток из Кронштадта ушла эскадра адмирала 3.П. Рожественского. Военно-морские специалисты доказывали, что в силу стратегического преимущества и боевой мощи японских ВМФ русские суда уходят на верную гибель. Однако царь после долгих колебаний все-таки принял роковое решение. Как вспоминал великий князь Александр Михайлович, оно было принято под давлением газет. Именно газетчики, утверждавшие, что «соединенные силы Балтийского и Тихоокеанского флотов потопят японцев», загнали эскадру Рожественского в цусимскую ловушку. Журналистское невежество могло бы быть щедро оплачено японцами: десятки захваченных у Цусимы русских боевых кораблей потом долгие годы плавали под флагами Страны восходящего солнца. Сразу после морского сражения десант японцев захватил Сахалин.

Как выяснилось много позже, японцы создавали свою «пятую колонну» в России. Ключевую роль здесь сыграл японский военный атташе в России полковник Мотодзиро Акаси. С началом войны японские дипломаты перебрались из Петербурга в Стокгольм, но Акаси и оттуда тянул щупальца в Россию. Он встречался с лидерами финского (К. Цилиакус), грузинского (Г. Деканозов), польского (Ю. Пилсудский) социалистических движений. Парижская конференция оппозиционных партий и движений России, прошедшая осенью 1904 г. в Париже, финансировалась японским атташе (для этой цели он выделил 100 тысяч иен). В марте 1905 г. правительство Страны восходящего солнца одобрило выделение одного миллиона иен (5 млрд. иен по современному курсу, или 35 млн. долл.) на помощь «подрывным движениям» в стане противника.

Акаси писал Деканозову 2 мая 1905 г.: «Мы готовы помогать вам материально на приобретение оружия, но самое главное, чтобы движению этому не давать остывать и вносить таким образом в русское общество элемент постоянного возбуждения и протеста против правительства»[4]. Движение, отчасти благодаря этой денежной помощи, не остывало. Вспыхнуло восстание на Черноморском флоте (броненосец «Потемкин» и «Очаков»). В вышедших много позднее мемуарах Акаси не без гордости признавался: «это организовали мои агенты».

Японцы дали «зеленый свет» на большевистскую пропаганду среди русских военнопленных в Японии: небезызвестный соратник Ильича Бонч-Бруевич снабжал их «литературкой». Г.В. Плеханов позже говорил активисту социал-демократов Г.А. Алексинскому: «во время войны ленинский центр не брезговал помощью японского правительства, агенты которого в Европе помогали распространению ленинских изданий».

Одной из наиболее известных акций японской «пятой колонны» в 1905 г. стала экспедиция на пароходе «Джон Графтон». На деньги Акаси в Швейцарии было закуплено 25 тысяч винтовок, несколько тысяч револьверов, свыше 4 млн. патронов и 3 тонны взрывчатки. Этот арсенал переправили в Лондон, где погрузили на пароход «Джон Графтон» и сопровождающие его яхты. Акцию организовывали упомянутый К. Цилиакус, латышские социал-демократы и эсер Н.В. Чайковский. Об экспедиции знали Гапон, Рутенберг и Ленин. Таким образом, смертоносный груз должен был быть распределен между различными подрывными движениями и растечься по России, сея смерть и разрушения к вящей радости японского императора. Однако порадовать спонсора не удалось: «Джон Графтон» сел на мель в русских водах, почти вся взрывчатка и две трети оружия достались «проклятому царю»