Тайны военной агентуры - [14]

Внизу стоял зеленый фургон для перевозки заключенных. Охранник открыл дверцы, мы забрались внутрь, после чего дверцы захлопнули, фургон тронулся, и мы на короткое время остались одни.

— Как же ты могла, Этта? — укоризненно глядя на меня, проговорила Китти.— Как ты могла проявить такую слабость и рассказать все этим людям?

— Я...?!

— Должно быть, они запугали тебя, Этта. Но тебе следовало быть тверже... Наверное, я сейчас слишком зла, бог знает...

— Китти! — воскликнула я.— Клянусь тебе — я все отрицала!

— Но я видела твое признание собственными глазами! Это были десять страниц показаний, подписанных тобой — я узнала твою руку.

— Существует десятистраничный протокол моего допроса,— сказала я,— который я подписала, но там я все отрицала, а не подтверждала. Если ты видела что-то еще, то это — подделка.

— Боже мой! — прошептала Китти.— Но я поверила в это, и я — призналась!

Я обняла се за плечи.

— Ты ни в чем не виновата, Китти.

Она медленно покачала головой.

— Мы погибли, Этта, погибли...

Фургон, дернувшись, остановился. Китти гордо выпрямилась и оправила платье.

— Выше голову, Этта,— сказала она.— Не позволяй этим немцам думать, будто мы боимся их!

В центре зала суда располагался длинный стол, заваленный кипами бумаг. Тут же стояли кресла с высокими спинками для судей, а напротив них — длинная скамья для обвиняемых. Мы с Китти сели там, через мгновение к нам присоединились Тиссьс и отец Кристиан. Последним прибыл Шансель и приветствовал нас коротким кивком, как будто мы были не знакомы. Я с тревогой посматривала на дверь, ожидая, что в зал вот-вот введут Дюрана. Но больше никто не появился.

— Фрау Китти Борепо! — вызвал председательствующий судья.

Китти встала перед длинным столом. Первые вопросы, которые ей стали задавать, были стандартными: имя, адрес, возраст, место рождения, национальность, вероисповедание и так далее. Затем судья объявил:

— Вы обвиняетесь в сговоре с мадам Шибер, мсье Кристианом Равье, мсье Тиссье и мсье Корбье с целью переправки английских солдат за пределы страны.

— Это неточно! — звонким голосом возразила Китти.

— Неужели? — язвительно спросил судья.— Это кажется весьма удивительным, учитывая, что я держу в руках подписанное вами признание.

— Я не отказываюсь от своих признаний,— твердо сказала Китти,— но остальные присутствующие здесь не. имеют к моей деятельности никакого отношения.

— Фрау Шибер, которая жила с вами в одной квартире, должно быть, невероятно бестолкова?

— Как бы то ни было,— продолжала настаивать Китти,— она ничего не знала.

— А мсье Тиссье? Ведь вы использовали его владения для преодоления пограничной линии?

— Мы не спрашивали на это его разрешения,— отвечала Китти.— Мы выбрали его земли из-за их удобного расположения и просто переходили через них.

— Так-так, интересно,— саркастически усмехнулся судья.— Ну а мсье Равье — какое оправдание вы придумали для него?

— Я использовала его как прикрытие для своих поездок,— ответила Китти.— Он думал, что я собираю пожертвования для его церкви.

Я слушала ее с восхищением, смешанным с жалостью. Она самоотверженно пыталась нас спасти, но все эти объяснения выглядели малоубедительными.

— Ну, у нас остался последний,— с издевкой в голосе констатировал судья.— Что с мсье Корбье?

— Я не знаю мсье Корбье,— спокойно ответила Китти. Она тоже отметила, что им не удалось установить личности Шанселя.

— Вы, конечно, очень благородны,— усмехнувшись сказал судья,— но наивны и примитивны. Вы сделали признание и только что подтвердили, что не отказываетесь от него. Это главное, что нам нужно было услышать от вас.

Он показал, что закончил с ней.

— Фрау Этта Шибер!

Я заняла место перед столом и ответила на предварительные вопросы.

— Вы знаете, в чем вас обвиняют?— спросил судья.— Вы признаете себя виновной?

— Я невиновна,— был мой ответ.

Судья поднял на меня свои холодные немигающие глаза.

— Вздор! — зарычал он.— Как вы можете утверждать, что невиновны, когда в комнатах, в которых вы жили, не было прохода от спасающихся солдат! Вы были второй в руководстве вашей преступной группы! Вы виновны, фрау Шибер, и суд примет во внимание ваше упорство! Если это все, что вы собирались нам сказать, то можете сесть обратно на свое место.

Я, спотыкаясь, вернулась на скамью. К длинному столу подошел Тиссье. Он подтвердил, что позволял всем, кто хотел, переходить через свои земли, потому что не признает за иностранцами права устанавливать какие-то ограничения для французов во Франции.

Следующим выступал отец Кристиан. Мне очень бы хотелось иметь стенографическую запись его речи. Насколько я помню, он сказал:

— Я священник, но в этой войне я стал солдатом. И солдатом, который не сдался. Я боролся за справедливость. И я не надеюсь найти справедливости на этом суде. Но я знаю, что в конце концов восторжествует высшая справедливость, и божий приговор будет вынесен вам, взявшим теперь на себя право судить нас.

Последним был вызван Шансель, к которому вновь обратились как к Корбье. Его обвинили в том, что он являлся одним из нас, хотя единственной уликой против Шанселя была найденная у него дома почтовая открытка с карикатурой на Гитлера и подписью: «Vive la France!...А bas les Boshes!» («Да здравствует Франция! Долой бошей!»)