Тайны военной агентуры - [16]

— К сожалению, я не встречал описаний ваших подвигов, пока читал захватывающую историю Британской Королевской авиации,— ответил фон Верра, подражая его небрежно медлительной манере растягивать слова. Он сделал небольшую паузу, затем с наглой ухмылкой добавил:

— Как же я глуп, герр майор! Конечно же, это вы меня сбили!

Командир эскадрильи молчал. Долгая тишина, воцарившаяся после этих слов, была нарушена сигналом воздушной тревоги. Вслед за первой сиреной включилась вторая, затем третья, и так пока весь Лондон с пригородами не охватила воющая какофония. Фон Верра самодовольно улыбнулся: вновь приближались немецкие бомбардировщики. Было 7 сентября 1940 года, и битва за Англию была в полном разгаре.

Наконец завывания стали постепенно затихать.

— Скажите мне, обер-лейтенант,— небрежным тоном произнес Хоке,— кто из ваших друзей в штабе вашей эскадрильи 2-й авиагруппы 3-го истребительного полка теперь заботится о Симбе, вашем львенке? Наверное, Санни?

У фон Верра перехватило дыхание. После своего пленения два дня назад он назвал только свое имя и личным номер. Однако допрашивающий теперь его британец знал не только его часть, но и имя его любимца, и прозвище лучшего друга. Было ясно, что Хоке не блефовал и ему действительно все известно. Он даже упомянул о стремлении фон Верры именоваться бароном и о том, сколь малоосновательны были его претензии на этот титул.

Командир эскадрильи <здавил» на него на протяжении двух часов, и его насмешливый, язвительный тон больно ранил самолюбие немца.

— Должен поздравить вас, обер-лейгенант,— говорил он,— вы весьма способный человек в плане приобретения известности,— и вытаскивал из стола расшифровку стенограммы немецкой радиопередачи, в которой фон Верра заявлял о сбитых им за один вылет пяти «Харрикейнах» и еще четырех, у ничто лсенных на земле. Хотя свидетелей у него нс было, фон Верру стлали прославлять в Германии как летчнка-истребитсля, совершившего «величайший подвиг в этой воине».

— Но вы-то знаете, так же как и я,— ледяным голосом продолжал Хоке,— обер-лейтенант «барон» фон Берра, «Рыжий Дьявол», «Ужас Королевских ВВС», что ничего такого, что хотя бы с натяжкой можно было принять за ваш «подвиг», не было.

Едва ли британские ВВС могли потерять девять «Харрикейнов» и не заметить этого, подчеркнул Хоке, и одно за другим показал все слабые и несвязные места в его рассказе о своем полете, а также несоответствие между тем, что фон Верра заявил на радио, и тем, что он говорил прессе. В конце его монолога-анализа вы-думанность истории фон Верра стала очевидной, и немец, во время этого монолога не проронивший ни слова, чувствовал себя совершенно подавленным.

— А теперь представьте,— перешел к финальной части своей «обработки» Хоке,— что ваши товарищи по плену узнают то, что знаю я о вашем знаменитом «подвиге». Какая жизнь вас ожидает после этого в лагере? Вы станете там объектом для насмешек.

Фон Верра слабо улыбнулся.

— Герр майор,— тихо сказал он,— я знаю, какую цену вы запросите за свое молчание — военную информацию.— Его голос стал тверже.— Я вам ничего не скажу, герр майор! Вы можете сделать для меня жизнь в лагере с товарищами невыносимой, но такая альтернатива еще хуже.

Беседа была окончена. Пленный не сломался. А когда Хоке вызвал конвой, фон Верра, вновь демонстрируя твердость своего неукротимого духа, заявил:

— Герр майор, ставлю бутылку шампанского против десяти сигарет, что не пройдет и шести месяцев, как я убегу.

Хоке, естественно, пари не принял. Своенравный, необузданный, крайне амбициозный 26-летний Франц фон Верра служил в люфтваффе — уже более пяти лет. Он быстро понял, что единственным способом продвинуться по службе было заставить говорить о себе, и наибольшее впечатление можно было произвести решительностью и агрессивностью вкупе с легкой примесью безрассудства. Фон Верра очень старался побеждать других пилотов в учебных боях и время от времени демонстративно пролетал под мостами, что было формально строго запрещено, и проносился над самым домом своей девушки или проделывал над ним фигуры высшего пилотажа. В то время как другие летчики держали собак, соколов, даже поросят, фон Верра завел львенка. Для усиления своего романтического ореола он взял себе титул барона, который по-своему ценился даже в гитлеровских войсках.

Начавшаяся война давала возможность стать настоящим асом, и фон Верра действительно сбил восемь самолетов, что на общем фоне было неплохим результатом. Но польские, норвежские, голландские и бельгийские военно-воздушные силы были быстро уничтожены, а французские понесли тяжелые потери. За несколько недель предполагалось покончить и с британской авиацией, и все нацистские летчики торопились отличиться. Фон Верра, заявив о девяти уничтоженных им в его знаменитом вылете «Харрикенах», записывал, таким образом, на свой суммарный счет максимальное число самолетов. Командование, уменьшив ото количество с девяти до пяти, решило наградить его Рыцарским крестом. Но, прежде чем он успел получить его, он был сбит во время своего десятого полета на Англию.

Следует отметить, что фон Верра, при всем его тщеславии и демонстративной бесшабашности, была присуща осторожность. В то время когда совершенно уверенные в победе нацисты не ожидали больших потерь и особенно не беспокоились о проведении перед вылетами инструктажей по секретности с летным составом, захваченные пилоты были настоящим подарком для британской разведки. Совершенно беспечные, они часто имели при себе различные секретные документы, карты, списки личных составов, технические данные, дневники, а также истрепанные автобусные билеты, корешки билетов в кино и мятые магазинные чеки, по которым можно было определить места дислокации частей. Фон Верра же сжег все имевшиеся при нем бумаги, едва оказался на земле.