Тайны тысячелетий - [19]

19 июня 1988 года, в 124-ю годовщину сражения, Макс Геру наконец-то собственными глазами увидел корабль с борта трехместной исследовательской подводной лодки. Голубой экран сонара вспыхивал красными и оранжевыми пятнами, и, следуя его показаниям, Генри Саллис, управлявший лодкой, вел ее над пустынным песчаным дном, усыпанным галькой и раковинами мидий, к расплывчатой, покрытой водорослями массе, которая при ближайшем рассмотрении оказалась двухлопастным винтом «Алабамы». Два часа Геру, как зачарованный, смотрел через иллюминатор на освещенный прожектором корпус, снова и снова сопоставляя в уме увиденное с чертежами. А вокруг из-под камней выглядывали крабы и омары.

3 октября 1989 года Франция и Соединенные Штаты подписали историческое соглашение о создании Объединенного французско-американского научного комитета по изучению «Алабамы». В комитет вошли по два делегата от каждой стороны плюс эксперты с обоих берегов Атлантики. Следующие четыре летних сезона ушли на то, чтобы расчистить корабль. Подача со дна песка и обломков производилась при помощи аппарата с дистанционным управлением, предоставленным французской национальной электрической компанией «Электрисите де Франс».

В сезон 1993 года были найдены бразильские монеты, подтверждающие, что «Алабама» ходила в Байю. Же Геньон, водолаз из Шербурского клуба, обнаружил зуб кашалота — свидетельство увлечения кого-то из матросов резными костяными украшениями. Из глубины один за другим появлялись самые разнообразные предметы, спаянные временем и ржавчиной и с трудом поддававшиеся разделению: уключины, свинцовые грузы, использовавшиеся для промера глубины, — технические новинки и инструментарий мореходов индустриального века. Среди поднятых изделий были три корабельных фарфоровых унитаза, украшенных идиллическими сценами.

После многочисленных попыток с морского дна наконец подняли пушку Блэйкли. Однако все это было только частицей великого корабля. Корпус «Алабамы», попрежнему сохраняющий археологическую ценность, поднять из глубин Ла-Манша оказалось невозможно…

Федератам нет места на океанах

В 1862 году флот федерального правительства Севера блокировал порты конфедератов, и для противодействия этой блокаде стратеги Юга задумали построить флот быстроходных крейсеров, который мог воспрепятствовать судоходству Союза в открытых морях, уничтожая «купцов»-янки, и заодно выманил бы союзные корабли из южных портов. Самым мощным из дюжины крейсеров, предназначенных для конфедератов, стала «Алабама». Она никогда не бросала якорь в портах южан, однако, действовала согласно приказу «атаковать, принуждать сдаться, топить и захватывать» торговые суда федерального правительства. За 22 месяца Гражданской войны в Америке прошла 67 тысяч морских миль, уничтожила и захватила 64 торговых судна и военных корабля северян и посеяла в трех океанах такой ужас, что суда федератов слетались в нейтральные порты, как вспугнутые птицы, едва заслышав о ее приближении. Капитан «Алабамы» Рафаэль Семмес писал, что она обладала «грацией лебедя», но атаковала, как хищник. Многие суда, ходившие под флагом Союза, не вернулись после войны в порты приписки, и некоторые историки утверждают, что торговый флот Соединенных Штатов полностью восстановить так и не удалось.

Еще долго после окончания Гражданской войны история «Алабамы» будоражила умы и сердца. В 1872 году международный арбитраж в Женеве обязал Великобританию выплатить Соединенным Штатам 15,5 миллиона долларов компенсации за уничтожение кораблей и грузов «Алабамой» и другими конфедератскими рейдерами английской постройки.

«Энрика» становится «Алабамой»

Построенная в Англии, недалеко от Ливерпуля, на верфи «Джон Лэйрд, сыновья и компания», «Алабама» была спущена на воду в реке Мерси под номером 290 и первоначально окрещена «Энрикой». Великобритания в войне Севера и Юга формально соблюдала нейтралитет, но многие из ее граждан поддерживали конфедерацию, поскольку их ткацкие фабрики зависели от американского хлопка. Однако англичане не могли легально передать военный корабль конфедератам, это явилось бы нарушением международных правил нейтралитета, и «Энрика» вышла из Ливерпуля под видом коммерческого судна. Было объявлено, что она пройдет небольшие морские испытания, а для пущей убедительности на нее даже посадили группу «дам и джентльменов».

Однако вместо того, чтобы вернуться на верфь, «Энрика» высадила пассажиров в низовьях реки и направилась в океан. Быстроходный и мощный крейсер с двумя паровыми двигателями, она одновременно была снабжена тремя мачтами, сочетая таким образом возможность использования парусов и пара. Ее корпус из отборного дуба по днищу обшили медными листами. Под паром она могла развивать скорость в тринадцать узлов, а когда ставились паруса, дымовая труба задвигалась в трюм и винт поднимался из воды, что позволяло улучшить мореходные качества корабля.

«По-моему, это самый прекрасный корабль, когда-либо бороздивший море», — писал служивший на нем старшим помощником лейтенант Джон Макинтош Келл из американского города Дариена. На Терсейре, одном из Азорских островов, «Энрику» подготовили к военным действиям, погрузив на борт большое количество продовольствия и угля, а также установив пушки. Развитие военно-морской техники, в том числе артиллерийской, в то время находилось на переломе, поэтому выбор орудий отличается пестротой: шесть традиционных 32-фунтовых пушек, стреляющих ядрами, и две вертлюжных, одна из которых, 110-фунтовая нарезная пушка Блэйкли, стреляла снарядами. Это уже была артиллерия будущего. На Азорах на борт корабля поднялся капитан Рафаэль Семмес, маленький, жилистый, суровый человек, щеголявший каштановыми закрученными усами, которые он так сильно помадил, что команда прозвала его «Старый пчелиный воск». Семмес родился в штате Мериленд, потом переселился в Мобил в Алабаме и питал особую неприязнь к янки из Новой Англии. Его помощник, старший лейтенант Келл, высокий и стройный, с окладистой бородой, которая должна была подчеркивать солидность поста своего хозяина, по общему мнению матросов, был справедливым человеком.