Тайны советского хоккея - [6]

Если же говорить в целом о переходах, в стране такая практика была – приезжали домой к игрокам, вежливо разговаривали с родителями, с женами, обещали, кто что мог – зарплату, квартиры, поездки за рубеж, где все прилично отоваривались. Так было по всей хоккейной вертикали, от низшей лиги до высшего дивизиона. Лишь в редких случаях обращались непосредственно к тренерам».

Правда, бывало, что и «Локомотиву» везло. Так, Тарасов несколько раз настойчиво зазывал в ЦСКА нападающего Виктора Цыплакова, но тот отказывался, поскольку был патриотом железнодорожников. Призвать его было невозможно, поскольку он по совету Валентина Козина своевременно перевелся в МИИТ, где была военная кафедра, из Института народного хозяйства имени Плеханова.

– Так и сказал Козин, иди скорее, не то загребут, – вспоминал Цыплаков.

Не загребли, но Тарасов в сборную Цыплакова упорно не привлекал, и пожаловаться было некому. Лишь в 1961 году, когда сборной СССР руководили Аркадий Чернышев, Анатолий Кострюков и Александр Виноградов, Цыплакову удалось сыграть в главной команде страны на чемпионате мира.

Надо сказать, что кардинальных перемен клубы в советские времена осуществить не могли. В межсезонье они могли пригласить к себе не более двух новых игроков со стороны. И поэтому немало внимания обращалось на подготовку молодежи. А ЦСКА и другие ведущие команды если и брали, то самых перспективных хоккеистов.

– Я начинал играть в московском «Локомотиве», – вспоминает заслуженный мастер спорта Евгений Зимин. – Получалось неплохо. И я имел информацию, что меня хотели бы взять ЦСКА, «Спартак» и «Динамо». Тогда, перед окончанием каждого сезона, в стране проводились соревнования молодых хоккеистов с целью просмотра, кто на что способен. Меня пригласили в сборную Москвы, которую тренировали Всеволод Бобров, Анатолий Тарасов и Аркадий Чернышев. Как раз наставники клубов, на меня претендующих. На этом турнире в Новосибирске я и дал согласие на переход в «Спартак». С одной стороны, я болел за эту команду, с другой – мне больше всех нравился Всеволод Михайлович Бобров, человек добрый, отзывчивый и тренер классный. Предвижу вопрос – почему я не попал в армию? Тогда для игроков высшей лиги предусматривались отсрочки.

А вот позднее, где-то в 1973–1974 годах, появился приказ о призыве всех без исключения, кому не стукнуло 27 лет и кто в свое время имел отсрочку или не служил по каким-то иным причинам. И загремели очень многие. И я в том числе. Был разговор с Константином Локтевым, который вроде бы собирался привлечь меня в основной состав ЦСКА, но из каких-то тактических соображений этого не сделал. Думаю, он представлял, как остро это будет воспринято общественностью, и рисковать не стал. Потом, ему и своих игроков хватало.

Играл я в первой лиге за команду СКА (Калинин) вместе с многими хоккеистами, выступавшими ранее в высшей лиге. Например, с вратарем Толстиковым из ЦСКА, горьковскими торпедовцами Свистухиным и Шигонцевым. В общем, команда процентов на восемьдесят была составлена из игроков высшей лиги. И тренировал ее заслуженный мастер спорта Олег Зайцев. К концу декабря СКА уверенно лидировал, нам вообще не представляло сложности кого-то обыграть. Но потом начались весьма странные вещи. Под Новый год собирает нас Зайцев и говорит, что все свободны до 12 декабря. Сначала я поразился, но потом понял, к чему дело идет. Перед СКА не ставилась задача выхода в высшую лигу. Команду держали для того, чтобы иметь на всякий случай возможность пополнить ЦСКА, если там кто-то «сломается». Тренер не просил нас самостоятельно тренироваться. Сказал лишь, чтобы вели себя аккуратнее, чтобы не попали в милицию. Тут все было ясно – солдаты же, а без формы по Москве или Горькому разгуливают.

После отпуска у нас был выезд на спаренные матчи в Усть-Каменогорск и Алма-Ату. Туда поехали только наиболее известные игроки, молодых оставили дома. Выяснилось все быстро. Хозяева предлагали поделить очки. Мы, естественно, этот вопрос не решали, но намек поняли. Какая тут высшая лига? Отыграл я в Калинине два сезона, а потом еще провел некоторое время в Липецке.

Можно ли было каким-то образом не попасть в армию? Можно, но только на время исчезнув из поля зрения армейцев. Например, вратарь Александр Сидельников месяца два на даче отсиживался. И появился на людях, когда ему исполнилось 27 лет. Повезло и одному моему знаменитому партнеру по «Спартаку». К нему пришли двое военных, но жена не впустила их в квартиру, подчеркнув, что те находятся в нетрезвом виде и она позвонит в милицию. Как только они ушли, этот хоккеист уехал на базу сборной, потом улетел за границу и вернулся после своего 27-летия. Александр Мартынюк не попал в армию по случайности – его документы потеряли в военкомате. Ну, а так брали, повторюсь, всех подряд. Причем не только спортсменов. Кому-то в ЦК КПСС показалось, что у нас народа в армии не хватает. И был издан специальный приказ.

Конечно, брать игроков из клубов высшей лиги было непросто. Существовал определенный лимит. Тот же Евгений Зимин рассказал, что, став старшим тренером «Спартака», договорился с группой хоккеистов, пришел в МГК КПСС к куратору спорта Альберту Роганову и положил на стол восемь заявлений от тех, кто согласился прийти в его команду. Но тот даже разговаривать на эту тему не стал, подчеркнув, что больше двух хоккеистов по закону «Спартак» не возьмет.