Тайны смотрителя маяка - [14]

— Кое-что нужно, лодку починить, — ответил я. — Отец сказал, чтобы мы спросили Леньку Птицына, — он, мол, никогда не откажет.

— Это точно, не откажет, — хитро ухмыльнулся Васька. — У него с твоим отцом еще та потеха идет. Ленька — мужик недурной. И головастый, и рукастый — все при нем. Правда, вспыльчив очень. Как найдет на него — прямо бешеным медведем становится. И браконьерство для него на вроде азартной игры: поймают или не поймают.

Ваш батян уже два раза его ловил, и штрафовал, и сроком грозил — все без толку.

«Я, — говорит Ленька, — браконьером родился, браконьером и помру». Вроде как кичится этим. Гордость такая, можно сказать.

На всю округу прославился, как первый и самый злостный нарушитель закона. Но вашего отца уважает, потому что тот сыскарь что надо и по справедливости себя ведет, а ваш отец, видно, Леньку не списывает, потому что Ленька не из тех, кто будет подлянку делать. Леснику в спину там стрелять или что… И уж, разумеется, Ленька бы для вас все сделал — для него это вроде как в правила игры входит. Но вот опоздали вы…

— Так за что его, а? — спросил я.

— Да вроде бес попутал. С браконьерства на крупное воровство перешел. Свинтил всю электронику с двенадцати световых бакенов — тех, что с дальней стороны, от маяка тянутся, да еще видеокамеру у каких-то заночевавших яхтсменов умыкнул. А эти световые бакены — там сто семьдесят рублей одна лампа с дистанционным управлением и со всякими долгоиграющими батареями, от которых питается. Вот сто семьдесят на двенадцать умножить — это ж во-щще жуткая деньга получается. А тут еще эта видеокамера, которая небось стоит больше, чем все лампы, вместе взятые. Словом, круто влип мужик.

Мы с Ванькой переглянулись. Если световые бакены теперь не работают, то как же наш план? Впрочем, надо было еще кое-что выяснить.

— Не знаешь, как его так быстро поймали? — спросил я.

Васька пожал плечами:

— Да вроде нашли у него что-то, еще не проданное. И лодку его вроде кто-то засек…

— А сам он что говорит, не знаешь?

— То-то и оно, что он берет на себя один грех, чтобы отмазаться от другого! — пробасил Васька. — Говорит, что на браконьерском промысле был и передвигался по суше, лодку с собой не брал. Как вчера уехал, так только сегодня под утро и вернулся. Только вот добычи никакой предъявить не мог — говорит, вроде загнал уже…

Да, беспроволочный телеграф работал здесь здорово: кто-то слышал, что говорят милиция и арестованный, передавал другим, и все мигом разлеталось по округе.

— А какая у него лодка? — поинтересовался Ванька.

— Ладная лодка, люминевая, — стал охотно объяснять Ванька. — Не лодка даже, а целый катерок, и мотор ставится, и брезентовая каютка…

Мы опять переглянулись. Нам пришла в голову одна и та же мысль. Конечно, это не наша лодка — та так спрятана под ивами, что вряд ли ее отыскали. И все-таки… В голове у меня всплыла фраза Шашлыка: «Отсюда удобней всего стартовать». Стартовать из той бухточки было удобно только до световых бакенов, больше ни до чего.

— Послушай… — Я сглотнул от волнения. — Послушай, ты не знаешь, у этого Леньки Птицына были какие-нибудь контры с Шашлыком?

— А как же! — живо откликнулся Васька. — Я ж говорю, Ленька — он мужик добродушный, только зверить его не надо. Шашлык как-то подъехал к нему, денег занять, Ленька и дал, потому что при деньгах сам был. Загреб сначала почти не глядя, потом пересчитал, правда, и спрашивает: «Отдашь когда?» Шашлык и брякнул: «Через месяц». Месяц проходит, полтора, Шашлык отдавать и не думает. Ну, Ленька его встретил как-то, к стенке прижал и говорит, причем еще добродушно вполне: «Слышь, ты когда должок отдавать думаешь?» А Шашлык возьми и ответь внаглую: «Да чего ты дергаешься, Ленька? Отдам когда-нибудь». Тут на Леньку нашло, он сгреб Шашлыка и рычит: «Слышь, ты, чтоб послезавтра деньги были! Иначе, ты меня знаешь, пристрелю! Мне, может, зайцев и лис бить жалчей, чем таких гнид, как ты, размазывать!» Шашлык струхнул, но отбрехался как-то. Через день Ленька топает через гараж и туда, к этим длинным двухэтажным домам, где Шашлык живет, и ружье при нем. Притопал и вломился в квартиру к Шашлыку. Ну, там мать Шашлыка выскочила, кричит, что милицию позовет. Ей, правда, не позавидуешь, она уже столько из-за него перенесла… А он отвечает: «Зови, пожалуйста, только, когда милиция приедет, я твоему сыну голову разнесу». В общем, оставил Шашлыка в заложниках, а она деньги искать помчалась. Сперва-то она к бандитам сунулась, к корешам своего убитого племянника: мол, помогите, Птицын сынка моего замочить хочет! Но бандюги отмежевались: мол, как хочешь, Ильинична, а наше дело сторона. С Птицыным никто связываться не рискнет, и у нас с ним вроде договора о ненападении… Ну, побегала она, набрала кое-как нужную сумму, отдала Леньке. Освободила, значит, сына. С тех пор Шашлык при виде Леньки шарахался и издалека на другую сторону переходил… — Дав нам такой подробный отчет, Васька подумал немного, потом сощурился: — А чего вы про Шашлыка спросили? По-вашему, он милиции на Леньку наводку дал? Это вряд ли, за ним своих дел немерено…

Мы растерянно молчали, не зная, что ответить, но, к счастью, тут Васька отвлекся: