Тайны сирен - [52]

12 Громовая Птица

Целую неделю в школе Конни избегала Кола. Она с волнением ждала выходных и своей первой тренировки в субботу: ей представится возможность ближе познакомиться с Громовой Птицей и воспользоваться своим даром. Она чувствовала, что перед ней вот-вот откроется дверь в новый мир, и решила сделать все, что в ее силах, чтобы быть достойной своего предназначения. Встреча должна была состояться в укромной лощине позади фермы Мастерсонов. Орленок попросил ее взять с собой пару странных предметов: резиновые перчатки и ботинки с резиновыми подошвами.

Солнце едва поднялось, когда тетя привезла Конни на ферму; бледно-розовая акварель едва тронула небо, и звенящие голоса птиц пронзительно звучали во влажном, холодном воздухе. Когда Конни и Орленок взобрались на холм за фермой и взглянули на вересковую пустошь сверху, перед ними внезапно открылся преображенный мир. Холмы поднимались над морем тумана, как горбы китов, плывущих по волнам. Человеческий мир домов и дорог потонул в загустевшем воздухе. Конни прошла за своим спутником через калитку с пятью запорами и оказалась в заросшей лесом лощине. Под покрытыми лишайниками деревьями лежали кучи опавших листьев. Склоны были усеяны замшелыми серыми валунами, которые сражались за пространство с древесными корнями. Воздух был совершенно неподвижен, было видно, как на паутинках держится роса. Конни пробиралась через влажные опавшие листья и заросли ежевики, ее джинсы снизу промокли и отяжелели. Орленок, напротив, двигался плавно, как пума, как будто не касаясь мокасинами земли.

— Орленок, — осмелилась прервать молчание Конни, — можешь сказать мне, для чего нужны резиновые перчатки? Не могу представить тебя в них.

Смех Орленка, казалось, вырвался из глубинных хранилищ веселья, скрытых под его непроницаемой внешностью.

— В свое время, когда-то в самом в начале, они бы мне очень пригодились. Громовая Птица — непростой для общения вид, Конни, сложный, непостоянный и опасный. Если тебе не удастся наладить, идеальную связь, ты рискуешь получить удар током.

— А если ты устанавливаешь полный контакт?

— Ну тогда… тогда ты станешь скорее молниеотводом, чем деревом, разбитым молнией: ты почувствуешь, как энергия проходит сквозь тебя, не причиняя вреда.

Громовая Птица ждала Конни и Орленка в самой укромной части лощины; огромная, похожая очертаниями на ворона, она в задумчивости сидела на валуне. Клюв ее был как полированная слоновая кость, перья блестели, как разлитые чернила. Заметив, что они приближаются, она расправила крылья, заскользила по воздуху вниз и приземлилась у их ног; белые искры с треском сыпались с ее распростертых крыльев, как будто ее перья едва удерживали взрывную силу, готовую прорваться наружу. Стоя рядом с птицей, Конни взглянула в ее непроницаемые глаза — темные шарики, в которых отражался окружающий мир, при этом их собственное выражение невозможно было понять.

— Ну вот, — тихо сказал Орленок, склоняясь перед птицей рядом с Конни, — имей в виду, что Громовая Птица редко вступает в контакт с кем-либо, кроме меня. Громовые Птицы — уникальные создания: они рождаются в ярости грома, когда он сопровождается молнией. В Америке — моей родной стране — они летят впереди клубящихся грозовых туч, несомые безудержным вихрем, собираясь стаей перед ударом молнии. В моем племени рождались единственные в мире посредники Громовых Птиц. Теперь нас осталось мало, мы тоже вымираем. Ну что ж, начнем. Надень перчатки и протяни руку.

Чувствуя себя совершенно недостойной знакомства с таким необыкновенным созданием, однако страстно желая это знакомство осуществить, Конни сделала, что было велено, и вытянула вперед ярко-желтый кулачок. Птица расправила крылья и сердито закаркала. Орленок нахмурился.

— Хм, — сказал он, — Громовая Птица протестует против перчаток.

Орленок протянул руку, приложил ладонь к черному клюву птицы и через какое-то время вошел в транс, ритмично покачиваясь. Это продолжалось несколько минут, потом он опустил руку и сказал Конни:

— Мы должны делать это без перчаток. В случае чего поможет резиновая обувь, но Громовая Птица пообещала, что поможет тебе найти правильный путь, чтобы связаться с ней. Я должен предостеречь тебя, Конни, невозможно взяться за это, не подвергая себя опасности. Ты хочешь продолжать?

— Я не боюсь, — сказала она. — Предпочитаю снять перчатки: они искусственные и будут только мешать.

Стянув резину с пальцев, Конни бросила перчатки на землю и снова вытянула вперед руку. На этот раз птица наклонилась к ней так, чтобы ее перья как раз коснулись кончиков пальцев Конни. Она почувствовала, как бьется под ее рукой жизненная сила этого создания, и осторожно увеличила площадь соприкосновения так, чтобы ее ладонь полностью легла на шею Громовой Птицы. С изумлением и интересом она поняла, что ее рука притянулась к птице, как будто та была мощным магнитом, а она — кусочком железа. У Конни было такое чувство, что ее неумолимо затягивает в Громовую Птицу, что ее захватывает водоворот энергии, которая бьет сквозь самую сущность птичьей души, что она летит в вихре силы. Казалось, она стала одной из птиц в огромной, несущейся по воздуху стае и, повинуясь единой для всех интуиции, поворачивала то вперед, то назад. Каждое ее движение теперь управлялось магнитным полем земли; она видела его, сияющее в воздухе, как голубые волны на поверхности озера. Когда она ринулась через это поле, едва касаясь его кончиками крыльев, она точно ощутила, где именно находится и как далеко на север ей придется скользить, чтобы достичь мест, покрытых льдом и снегом, и как далеко на юг — чтобы долететь до выжженных солнцем пустынь. Ее опьяняла эта новая способность ориентироваться в пространстве. Ее индивидуальность растворялась в общей личности стаи, все вместе они овладевали воздухом и стихиями. «Что я чувствую?» — спрашивала себя Конни в закручивающемся вихре стаи. Силу, гнев, тоску. Громовая Птица по своей природе была настолько не похожа на единорога, насколько это было возможно. В этом отношении она была сродни сиренам; она врезалась в ее сознание опасным лезвием, подобно крылу, оперенному острыми клинками.