Тайны Шерлока Холмса - [71]

Я вспомнил о словах, сказанных мне на прощание Холмсом, о том, что успех его плана в значительной мере зависит от меня, и буквально физически почувствовал все бремя ответственности, легшей на мои плечи. Если я не справлюсь, то не только подведу друга, но еще и докажу Майкрофту, что он был прав, сомневаясь в моих способностях выполнить поставленную задачу.

Через полторы минуты дверь открылась и барон вышел из спальни.

Я внимательно следил за ним, пытаясь скрыть свою заинтересованность. Увы, ничто в его внешности не позволяло догадаться, где он прячет алмазы: на одежде ни пыли, ни ворсинок от ковра. Мопертюи выглядел в точности как и раньше.

В одной руке он держал замшевый мешочек, перевязанный шнурком, в другой – обтянутый синим бархатом футляр для ювелирных украшений, на крышке которого переливался золотом все тот же орел – эмблема Нидерландско-Суматрской компании.

Положив эти предметы на письменный стол, барон вытащил из нагрудного кармана носовой платок и расправил перед мешочком. Затем, развязав шнурок, высыпал содержимое мешочка на синий шелк. На ткань хлынул водопад драгоценных камней, образовавших маленькую горку, которая маслянисто поблескивала в лучах льющегося из окна солнечного света.

– Они превосходны, вы не находите? – тихо промолвил Мопертюи, благоговейно коснувшись камней бледным пухлым пальцем. – Какой цвет! Какая чистота! Конечно, засверкают они лишь после огранки. Только представьте, сэр Уильям, как эти камни будут выглядеть в колье на женской шейке, когда им придадут нужную форму и отполируют. Они заблистают, словно звезды. Выбирайте, любезный сэр. Любой из них станет вашим. – Барон провел рукой по горке алмазов, разравнивая ее так, чтобы я мог насладиться видом каждого из камней в отдельности.

Должен признаться, что вопреки собственной воле я был зачарован видом этих кристаллов, пока скрывающих свою искристую, лучезарную природу под невзрачной, словно подернутой маслом поверхностью. На мгновение эта их тайная магия, это обещание чуда заставили меня позабыть, что барон всего-навсего хитроумный аферист.

Я нерешительно показал на камень, который, на мой взгляд, должен был после огранки заиграть ярче других.

– Прекрасный выбор! – одобрительно воскликнул Мопертюи. – Да у вас изысканный вкус, сэр Уильям. Этот камень изумительно хорош.

Взяв лежащий на столе пинцет, барон с его помощью уложил алмаз в атласное нутро футляра и с церемонным поклоном подал коробочку мне.

– Для меня было большой честью познакомиться с вами, сэр Уильям, – заверил он, протягивая мне руку. – Добро пожаловать в ряды акционеров Нидерландско-Суматрской компании!

Мне стало ясно, что аудиенция подошла к концу и через несколько секунд меня деликатно выпроводят вон. Тогда прощай надежда добыть улики, которые так нужны Холмсу. Провал.

Когда я понял, что меня постигла неудача, восторженное возбуждение сменилось унынием и мне стоило немалых усилий удержать улыбку на лице.

Мы с бароном обменялись рукопожатиями, и, уже собравшись уходить, я кинул последний взгляд на россыпь алмазов, сознавая, что, как только за мной закроется дверь, Мопертюи снова спрячет их в загадочный тайник.

Только теперь мое внимание привлек замшевый мешочек, лежавший рядом с камнями. Все это время я его решительно не замечал, что и понятно, ведь он был невзрачным, совершенно неприметным, за одним исключением: возле шнурка темнело маленькое коричневое пятнышко.

В тот самый момент, когда я его заметил, барон с дружеской фамильярностью снова взял меня под локоть и повел к двери. Мне ничего не оставалось, как распрощаться с ним и покинуть номер.

III

Когда я вернулся на Бейкер-стрит, Холмс беспокойно расхаживал по гостиной. Я почувствовал, что нервы у моего друга напряжены до предела.

– Ну что, Уотсон? – выпалил он, стоило мне показаться на пороге. – Какие результаты?

– Практически никаких, – признался я. На душе было тяжко.

– Сколько он отсутствовал?

– Примерно полторы минуты.

– Значит, – промолвил Холмс, немного приободрившись, – добраться до тайника легко. Вы что-нибудь слышали?

– Ни звука.

– Заметили что-то необычное в его внешнем виде?

– Боюсь, что нет.

Холмс, вновь помрачнев, опустился в кресло у камина.

– Впрочем… – неуверенно начал я.

– Что «впрочем»?

– Это такая мелочь, что о ней, думаю, и упоминать не стоит.

– Позвольте мне самому судить об этом! Так о чем, собственно, речь?

– О пятне на мешочке, в котором барон хранит алмазы.

– Пятно? Какого рода?

– Не знаю, Холмс. Оно очень маленькое, словно мешочек в чем-то измазан.

– Какого оно цвета?

– Коричневого.

– Темно-коричневого? Светло-коричневого? Точнее, Уотсон!

– Темно-коричневого.

Великий сыщик нахмурился, проворно вскочил и, сцепив руки за спиной, снова принялся беспокойно метаться по гостиной. Некоторое время он ходил взад-вперед, еле слышно бормоча себе под нос:

– Темно-коричневое пятно. Не чернила. Может, краска? Вряд ли. Лак? Маловероятно. – Неожиданно он в раздражении вскрикнул и от досады хлопнул себя ладонью по лбу. – Ну конечно! Какой же я дурак! Ответ очевиден! Ботинки!

– Ботинки? – растерянно переспросил я.

– Да, Уотсон, ботинки! Или, вернее, крем для обуви. Что еще из имеющегося в мужском обиходе может оставить темно-коричневое пятнышко, которое вы описали? Барон, скорее всего, прячет краденые алмазы в ботинках, точнее, в каблуках. Это самое подходящее место для потайного отделения. Уловка далеко не новая. К ней прибегают контрабандисты, когда хотят переправить через границу какой-нибудь миниатюрный предмет. И воров можно не опасаться: кто позарится на ношеные ботинки, когда вокруг масса более ценных вещей? – Схватив меня за руку, Холмс проговорил: – Мой добрый друг, вы оказали мне поистине неоценимую услугу. Даже я сам не смог бы лучше справиться с этим делом.