Тайны русской империи - [147]

Возвышение пришельцев Священное Писание считает верным признаком несоблюдения Божиих повелений и говорит: «Пришелец, который среди тебя, будет возвышаться над тобою выше и выше, а ты опускаться будешь ниже и ниже. Он будет главою, а ты будешь хвостом. Пошлет на тебя Господь народ наглый, который не уважит старца и не пощадит юноши; и будет теснить тебя во всех жилищах твоих, во всей земле твоей» (Втор. XXVIII, 43—52,63).

Именно поэтому права гражданства должны даваться очень осторожно и с разумением. Есть в Священном Писании и такое повеление: «Не гнушайся идумеянином, ибо он брат твой, не гнушайся египтянином, ибо ты был пришельцем в земле его; дети, которые у них родятся, в третьем поколении могут войти в общество Господне» (Втор. XXIII, 7,8). То есть, как нам кажется, это место в Священном Писании говорит, что есть народы, способные воспринимать истинную веру, под воздействием совместной жизни с православными, то есть религиозно ассимилироваться, однако Слово Божие говорит, что есть народы, у которых «и десятое поколение их не может войти в общество Господне во веки» (Втор. XXVIII, 3, 4). Что же это за народы? Вероятно, узнать о них можно, только исходя из истории самой империи, в которой одни народы легко перенимали православие (как, например, финские народы), а другие были глухи к нему (как, например, евреи).

Как само собой разумеющаяся мера, в православном государстве права православных и иноверных должны быть не одинаковы. Все, что будет поддерживать господство православных в империи, должно быть поддерживаемо государством, все же противодействующее должно быть ослабляемо и разрушаемо.

«Мы не думаем, — пишет А.А. Сапожников, — чтобы было желательно возбудить в православных такое же стремление к власти, какое существует в иноверцах, а также сделать православных менее разборчивыми в средствах. Следовательно, только для достижения действительного равенства должно было бы быть установлено законом неравенство политических и гражданских прав православных и неправославных граждан России. Но такая неравноправность должна быть установлена не для достижения только равенства, а именно для достижения неравенства в пользу православных.

Если русские православные люди создали сильное государство, то они имеют нравственное право установить у себя законы, дающие им решительное преобладание над иноверцами без совершенно излишней борьбы, в которой нельзя обходиться без употребления безнравственных средств»^{378}.

На чем же основать такое неравноправие? А на том же Священном Писании, которое положительно указывает: «От единокровного твоего не укрывайся» (Ис. V, 7), «Будем делать добро всем, а наипаче своим по вере» (Гал. VI, 10), «Если же кто о своих и особенно о домашних не печется, тот отрекся от веры и хуже неверного» (I Тим. V, 8).

Иначе говоря, в православном государстве должно быть выгодно и свободно жить православным.

Здесь могут возразить, что без совершенного избежания насилия добиться такого положения вещей невозможно. Тут мы сталкиваемся с одним из мифов о христианстве как о религии, которая принципиально не допускает никакого насилия в делах веры. И чтобы остаться объективным, не скажем от себя ни слова, а дадим выдержку из блаженного Августина: «Щадящие нас — не друзья нам, и не все поражающие нас — враги наши. Сказано, что раны, нанесенные другом, лучше поцелуев врага (Притч. 27, 6). Связывающий бешеного, расталкивающий летаргического беспокоит обоих, но он их любит. Кто может любить нас более Господа? Между тем Он не перестает примешивать к сладости наставлений страх угроз. Вы думаете, что никого не следует принуждать к правде, однако вы читаете у св. Луки (14, 23), что господин сказал своим слугам: принудьте войти всех, кого найдете. Разве вы не знаете, что иногда разбойник разбрасывает траву, чтобы выманить стадо из овчарни, а пастух кнутом возвращает заблудших овец? Если бы претерпевшие гонения за одно это были достойны похвалы, то достаточно было бы Господу сказать: Блажени изгнали, — Он не прибавил бы: правды ради. Может же случиться, что претерпевающий гонение зол, а причиняющий его — наоборот. Убивающий и врачующий оба режут тело, но один изгоняет жизнь, а другой гнилость. Не надо обращать внимания на то, что человек принужден делать известное дело, а нужно смотреть, каково это дело, хорошо или худо. Конечно, никто не может сделаться добрым по неволе, но боязнь прекращает упорство, и принуждая изучать истину, приводит к нахождению ее. Когда светские власти преследуют истину, ужас, который они наводят, для сильных — славное испытание, для слабых — опасный соблазн. Но когда наводят ужас, в интересах истины, то это полезное предупреждение для ошибающихся и заблуждающихся». Эти размышления блаженный Августин вынес из наблюдения над воздействием светских властей Византии на еретиков донатистов. «Гордые донатисты, — говорит он далее, — непоколебимые в прениях, упрямо изворачивавшиеся в них, из страха перед законом, массами переходили в церковь; а перейдя, оставались там. Среди новообращенных было много таких, которые не только не жаловались, но даже благодарили тех, кто избавил их от заблуждений и поздравляли себя с перенесенным насилием, как с величайшим благом»