Тайны русской души. Дневник гимназистки - [86]
Об этом сочетании религиозности с суеверием, о прозорливости и блаженных мы говорили с Полинькой332 – 5-го (января). Она была в этот день именинница «по календарю», а по «старинным святцам» – 4-го (января). Тетя Аничка заставила меня пойти ее поздравить, и она была тронута, предовольна…
А Лида (Лазаренко) была вчера (6 января) у меня. Так что за шесть дней Нового года мы виделись с ней уже пять раз. Теперь, конечно, долго не видаться. Она займется на своих Кооперативных курсах. Я… Ну…
Я встретила вчера (6 января) мой «новый год». Невесело. Болела голова… «Съесть» Катины заметки о моем пеньи: ведь я и сама знаю, что плохо! Потом, накануне, узналось, что Зина (сестра) не может получить места (работы) на железной дороге… Словом, первый день моего «нового года» меня-то и не порадовал…
Зато сегодня к папе приходил Оленицын: говорит, что общегубернской забастовке – конец, так как Учредительное собрание функционирует (конвоируемое «измайловцами»333 и двумя другими полками), что здешние почтовики освобождены и вновь приняты на службу…
Это – немножко повеселее. Теперь только – высшая справедливость требует возможности для меня работать. По этому поводу приняты «великие решения». Только – как-то их осуществить?..
Вчера (6 января) была и Зоя (Лубягина). Днем. Мне ее давно уж не хватает. Как-то она умеет – вероятно, сама того не подозревая – заставить меня думать о чем-нибудь! Что на меня так действует? Может быть – ее откровенность? Не могу определить, не знаю. Только – чувствую. И кажется – все результаты дум в большинстве случаев отдаю Лиде (Лазаренко) и Соне (Юдиной)…
А ведь хорошо, что почта работает! Может быть, из Питера-то уж письмо есть?..
Вчера (8 января) было столько колебаний, сомнений и никем не понятых слез – по поводу попытки осуществления принятых решений. «Главные персонажи» (домашние) – против железнодорожного места (работы на телеграфе):
– Ночные дежурства? А доктор?.. Но на случай – подай (прошение)! Отказаться всегда можно…
Господи, как они не понимают, что нужно меру не моего мужества, чтобы отказаться от осуществления самых смелых надежд и мечтаний, стремлений и дум, когда оттуда придет, может быть, благоприятный ответ, а доктор скажет: «Нет. Ночные дежурства?!. Нет, не позволю…»?
Я вперед «оплакала мелькнувшую надежду». А все-таки – никто не понял. И уж я хотела малодушно отказаться раньше, чтобы потом не испытывать напрасных чувств обманувших надежд. Только тетя поддержала…
Прошение подано. И сегодня же, сегодня надо будет отказаться от всего?.. Не лучше ли было (бы) зараз?..
Ах, когда же мне удастся восстановить справедливость?!.
Он (доктор) сказал:
– Давайте, служите! Я не знаю, лучше ли будет, если вы станете скучать? Подействует на нервную систему…
От него пошла к Лубягиным: не могла усидеть дома. А погода была!.. Ужас! Мело и колким снегом сыпало…
Просидела три часа – вместо пяти минут. Домой пошла с Милицей (Лубягиной), затащила ее к себе…
Ну и «заломало» ж меня, говоря дядиными словами!
– Эх, – думаю, – пропало «мое всё»!..
Температура – 39,1º…
На другой день, однако, встала, никому ничего не сказала. Еле ходила – до обеда, а все-таки и к Обедне пошла. А вечером уже – 36,9º. Обошлось!..
Он (доктор) говорит:
– Случайно…
Я думаю: всё разговоры и прочее виновато!..
Событий – целая куча. И вне, и внутри. И первые вот в чем: кончила ученье на (пишущей) машинке, целую неделю ждала ответа из Перми (об этом прошении на железной дороге выше упомянуто) – и ничего!.. Стала приходить в отчаянье и собираться в аптекарские ученики. И вдруг: в субботу (2 марта) – я была в бане – приходит Лена Малинина и говорит:
– Была какая-то (дама), тебя спрашивала… чтобы ты к ней пришла… завтра – на вокзал…
Я от радости ничего не почувствовала. Только ночь почти не спала, как это обычно бывает в таких случаях: около восьми (часов вечера) глаза совсем не смотрят, а ляжешь – и почти всю ночь проглядишь в темноту…
Пришла из бани – Зина (сестра) приходит от Александры Ивановны:
– Тебе Александра Ивановна велела передать – не хочешь ли к ней в помощницы, (за) 50 рублей?..
Вот: «не было ни гроша, да вдруг – алтын»!.. И вот вчера (3 марта) я ходила (на телеграф) – знакомиться с машиной и работой, а сегодня – и на дежурство с семи (часов) утра (по-петроградски) до часу дня. Завтра (5 марта) – уже с часу (дня) до семи вечера, а затем – ночное дежурство (с семи и до семи)…
Как пойдет дальше, разумеется, сказать нельзя, но сегодня у меня до такой степени устала грудь от этого восьмичасового сиденья! И там у меня голосу совсем не было – от дыма и пыли.
Словом, первое впечатление – совсем невыгодное…
Мне казалось – в продолжение нескольких часов после – что вся эта пыль влезла в меня. Отмывалась я форменно…
