Тайны русской души. Дневник гимназистки - [49]
Но кому теперь всего тяжелее приходится, кто теперь больше всего страдает – это Она229. Вот уж человек, который лишился всего. Всё в руках было, всем правила – как послушной лошадкой, и вдруг – лошадка вырвалась и… даже вожжей не осталось в Ее руках. Вот кому – всего труднее…
Михаил230 тоже отказался. Впредь – «до всенародного избрания» (Учредительного собрания). Напрасно он это сделал. Конечно, по отношению к брату этот поступок и хорош. Чем?.. Я не могу объяснить – как? Но как будто он говорит: «Если он не хорош, то лучше ли я?..» Вот этим поступком-то он и ответил отрицательно на вопрос. Но… ведь «для блага Родины» – вот лозунг переворота. И Михаил должен был взять власть в руки на этот момент… С другой стороны, конечно, он хочет себя гарантировать. Конечно. Всё это теперь так шатко, так неустойчиво. Понятно, что он хочет найти себе пункт, на который он мог бы опираться. Но «всенародное избрание»…
Состоится ли оно?.. Думцы будут агитировать в пользу революции. А это – несвоевременно, этого не нужно. Это не свяжется с ходом всей истории России. России нужен Царь, хотя бы он и пользовался ограниченной властью, хотя бы он был Царем номинально…
О, что бы обо мне сказала Клавдия – и все тоже с ней?!. «Монархистка», «постепеновка»231, «черносотенка»…232 Каких только названий не придумали бы они! Да разве дело в названии? Глупенькие они. Для них в названии – всё…
А у меня сегодня утром температура – 36,3º. Это уж – мамина гомеопатия. Вот еще что вечером будет?..
Вчера (6 марта) вечером у меня глаза были на мокром месте. Перечитывала письма Петра Константиновича, петицию, пересматривала фотографии – и пускала слезу. Вот – человек какой «мокрый»: при каждом удобном и неудобном случае – слезы… А потом мама читала – об отречении, об обстановке, в которой оно произошло. И так мне его (Государя) жалко стало, что глаза опять намокли и защипало веки…
Эти дни (два-три) старалась не брать в руки газет. А сегодня забрала – по своему обыкновению – все, что накопились, и сейчас буду читать…
Вчера (6 марта) послала Федорову-Давыдову233 письмо. Смешно: совсем уж взрослый человек – и растаял, читая детский журнал. Душа, что ли, у меня ребячья? Я люблю и детские книги, и журналы, а этот к тому же еще растревожил столько воспоминаний…
Да, а вот новость-то: в воскресенье (5 марта) у меня Зинаида Александровна (Куклина) была. И ведь всё со своими выдумками:
– Получила, – говорит, – ваше второе письмо – и читать боюсь: сильно бранится или нет? Читаю… и в каждом слове чувствую, что человеку до такой степени тоскливо и надоело сидеть дома, что – вот!.. А идти… нет, думаю, подожду – пока каприз письменный кончится…
Подумать только! «Письменный каприз»! А? Это она «капризом», видите ли, считает, что я пишу ей сама, ибо мне не с кем перекинуться словечком, потому что наши ребята ни о чем не умеют говорить, особенно – Зоя. Ведь уж она «запоет» – так… унеси ты мое горе! И избави нас от Лукавого!.. Или доведет до белого каления, или так надоест: всё одно да одно – что не будешь знать, куда деваться… «Письменный каприз»!.. Это потому, что я прошу ее (З. А. Куклину) мне написать, так как знаю, что прийти ей или некогда, или не захочется, потому что иногда к ней здесь не совсем хорошо относятся – даже тетя Аничка. Это, конечно, из-за Гриши (Куклина), так как он перестал нынче у нас бывать совершенно. Им (домашним) немножко обидно, что какой-то мальчишка вдруг задирает нос. Собственно, это совершенно справедливо, и ему (Грише) ровно ничего не стоило прийти в Рождество и Пасху. Большего не требуется… Но… теперь этого не признают – бывают только там, где они «заняты». И в этом случае он (Гриша) только последователен. Когда он был «занят» – немножко – мной и (значительно больше) Катей, он у нас бывал. Одно лето – и нередко. А теперь он «занят» Зоновой234. Она часто бывает у них, и он сидит дома или провожает ее – то туда, то сюда… Ну – вот и всё…
Впрочем, я отвлеклась… Я хотела только сказать, что я ей (З. А. Куклиной) давала возможность избежать легких неудовольствий. А она назвала это «письменным капризом». Ну что же – пусть! Она была, и хорошо мы посидели. Несмотря на все ее колкости и пристрастие меня немножко посердить – ведь я сама говорю ей всякие дерзости и колючки, вроде того, что «не перевариваю ее» и т. п. Я люблю ее за то, что в ней много жизни, живучести и вот именно этой самой колючести. От нее чуточку устаёшь – и оживаешь сильно. В ней нет пресности и однообразия. Может быть, каждый день это было бы утомительно – не знаю. Зато изредка это удивительно приятно – возбуждает, оживляет и освежает…
Ну – заговорилась… Надо почитать еще… И я не намерена была наболтать столько, чтобы выразить самую простую мысль: она (З. А. Куклина) мне нравится, потому что не похожа на меня. Но у меня всегда выходит много, когда я пишу, и очень мало, когда я говорю. Когда говорю – так часто ничего не выходит даже…
Я сижу сейчас у ребят (племянников?) в комнате. Бледное солнце чуть греет сквозь стекло. Минуту тому назад случайно мельком взглянула в окно и удивилась: от снега шел пар. Ужасно странно смотрится…
Книга, основанная на воспоминаниях о жизни, быте, нравах, обычаях, верованиях русского крестьянства, представляет собой попытку нравственно-философского осмысления последствий одного из самых драматичных социальных сдвигов XX века, который принято называть раскрестьяниванием России. Это первая книга по устной истории в России.
До сих пор в России не было ни одной научной книги по истории любого из 50-ти с лишним лагерных комплексов ГУЛАГа. Между тем именно лагерные комплексы были основой, становым хребтом гулаговской империи. Только исследуя историю отдельно взятого лагеря, можно до конца понять и объяснить механизм лагерной системы. В данной книге впервые на основе богатого архивного материала, воспоминаний очевидцев рассказывается об истории формирования и функционирования одного из 10-ти лесных лагерей Вятлага ГУЛАГа с 1930-х до 1960-х годов.
Книга доктора исторических наук, профессора Виктора Бердинских, созданная в редком жанре «устной истории», посвящена повседневной жизни русской деревни в первой половине XX века. В ней содержатся сведения о быте, нравах, устройстве семьи, народных праздниках, сохранившихся или возникших после Октябрьской революции. Автор более двадцати пяти лет записывал рассказы крестьян и, таким образом, собрал уникальный материал, зафиксировав взгляд на деревенскую жизнь самих носителей уходящей в небытие русской крестьянской культуры.
Книга доктора исторических наук, профессора Виктора Бердинских, созданная в редком жанре «устной истории», посвящена повседневной жизни русской деревни в XX веке. В ней содержатся уникальные сведения о быте, нравах, устройстве семьи, народных праздниках, сохранившихся или возникших после Октябрьской революции. Автор более двадцати пяти лет записывал рассказы крестьян и, таким образом, собрал уникальный материал, зафиксировав взгляд на деревенскую жизнь самих носителей уходящей в небытие русской крестьянской культуры.
Автор книги — бывший оперный певец, обладатель одного из крупнейших в стране собраний исторических редкостей и книг журналист Николай Гринкевич — знакомит читателей с уникальными книжными находками, с письмами Л. Андреева и К. Чуковского, с поэтическим творчеством Федора Ивановича Шаляпина, неизвестными страницами жизни А. Куприна и М. Булгакова, казахского народного певца, покорившего своим искусством Париж, — Амре Кашаубаева, болгарского певца Петра Райчева, с автографами Чайковского, Дунаевского, Бальмонта и других. Книга рассчитана на широкий круг читателей. Издание второе.
В книге собраны воспоминания революционеров, принимавших участие в московском восстании 1917 года.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прометей. (Историко-биографический альманах серии «Жизнь замечательных людей») Том десятый Издательство ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия» Москва 1974 Очередной выпуск историко-биографического альманаха «Прометей» посвящён Александру Сергеевичу Пушкину. В книгу вошли очерки, рассказывающие о жизненном пути великого поэта, об истории возникновения некоторых его стихотворений. Среди авторов альманаха выступают известные советские пушкинисты. Научный редактор и составитель Т. Г. Цявловская Редакционная коллегия: М.
Монография посвящена одной из ключевых фигур во французской национальной истории, а также в истории западноевропейского Средневековья в целом — Жанне д’Арк. Впервые в мировой историографии речь идет об изучении становления мифа о святой Орлеанской Деве на протяжении почти пяти веков: с момента ее появления на исторической сцене в 1429 г. вплоть до рубежа XIX–XX вв. Исследование процесса превращения Жанны д’Арк в национальную святую, сочетавшего в себе ее «реальную» и мифологизированную истории, призвано раскрыть как особенности политической культуры Западной Европы конца Средневековья и Нового времени, так и становление понятия святости в XV–XIX вв. Работа основана на большом корпусе источников: материалах судебных процессов, трактатах теологов и юристов, хрониках XV в.
Для фронтисписа использован дружеский шарж художника В. Корячкина. Автор выражает благодарность И. Н. Янушевской, без помощи которой не было бы этой книги.
В этой книге рассказывается о том, как строились отношения в крестьянской семье, как женились и разводились, как воспитывали детей. Каковы были повседневный быт, отношение к религии, устройство жилья, представления о гигиене. В чем заключалась сугубо женская обрядность. Что считалось личной собственностью женщины в имуществе двора, какую роль она играла в крестьянской общине и почему случались «бабьи бунты». А также — об интимной жизни крестьянки, узаконенных обычаем «ласках» свекра, проституции и женской преступности, о публичных — всей общиной — наказаниях провинившихся.
Книга Леонида Васильева адресована тем, кто хочет лучше узнать и понять Китай и китайцев. Она подробно повествует о том, , как формировались древнейшие культы, традиции верования и обряды Китая, как возникли в Китае конфуцианство, даосизм и китайский буддизм, как постепенно сложилась синтетическая религия, соединившая в себе элементы всех трех учений, и как все это создало традиции, во многом определившие китайский национальный характер. Это рассказ о том, как традиция, вобравшая опыт десятков поколений, стала образом жизни, в основе которого поклонение предкам, почтение к старшим, любовь к детям, благоговение перед ученостью, целеустремленность, ответственность и трудолюбие.
Есть две причины, по которым эту книгу надо прочитать обязательно.Во-первых, она посвящена основателю ислама пророку Мухаммеду, который мирной проповедью объединил вокруг себя массы людей и затем, уже в качестве политического деятеля и полководца, создал мощнейшее государство, положившее начало Арабскому халифату. Во-вторых, она написана выдающимся писателем Вашингтоном Ирвингом, которого принято называть отцом американской литературы. В России Ирвинга знают как автора знаменитой «Легенды о Сонной Лощине», но его исторические труды до сих пор практически неизвестны отечественному читателю.
Быт дореволюционной русской деревни в наше время зачастую излишне омрачается или напротив, поэтизируется. Тем большее значение приобретает беспристрастный взгляд очевидца. Ольга Семенова-Тян-Шанская (1863 1906) — дочь знаменитого географа и путешественника и сама этнограф — на протяжении многих лет, взяв за объект исследования село в Рязанской губернии, добросовестно записывала все, что имело отношение к быту тамошних крестьян. В результате получилась удивительная книга, насыщенная фактами из жизни наших предков, книга о самобытной культуре, исчезнувшей во времени.