— Я ознакомился с вашей ситуацией, — начал император без предисловий, — и понимаю, что вас тревожит. Надо сказать, меня развитие событий в данном направлении тоже не устраивает. В качестве решения могу предложить запрет на брак.
— Это как? — удивилась я.
— Очень просто, я могу указом запретить вам вступать в брак до моего особого разрешения и закрепить это магически. Таким образом, ни один жрец не сможет провести над вами брачный ритуал, покуда я не сниму это ограничение.
— Гм… — я задумалась. — Вы знаете, ваше величество, меня это немного пугает. Что если вас, например, не станет? Кто отменит указ?
— Ну, если вас тревожит только это, ваша светлость, — император усмехнулся, — можно ввести в формулу запрета ограничение, так что он будет действовать только до моей смерти.
— Ох, не только это… Уж простите мне мою дерзость, ваше величество, но… мне не хотелось бы зависеть от произвола властителей в столь личных вещах. Нельзя ведь исключить, что я впаду в немилость и вы мне откажете в снятии запрета, когда мне это понадобится?
— Вы считаете меня самодуром? — нахмурился император.
— Нет. Просто я считаю, что ни один человек не застрахован от того, чтобы однажды пойти на поводу у настроения. А уж если в руках этого человека сосредоточена такая власть…
— Хоть мне и обидно это слышать, но я могу понять ваши страхи, лейва эс Демирад. Однако готов пойти вам навстречу и составить письменное соглашение, которое защитит вас… от моего произвола. В частности, там будет оговорено, что для отмены запрета достаточно засвидетельствованного двумя магами отсутствия какого-либо принуждения к браку — как магического, так и… любого другого.
— Хорошо, ваше величество, — решилась я, — пусть будет соглашение.
— Прямо сейчас не получится, потом я на некоторое время покидаю столицу… Я вас приглашу, лейва, когда вернусь и подготовлю наш договор.
— Благодарю вас, ваше величество.
— Не стоит. Как я понял, вопрос принудительного замужества не был единственной темой для беседы, — император улыбнулся.
— Не был, — я покачала головой. — Но я до сих пор не уверена, захотите ли вы поддержать другую тему, которая мне интересна.
— А вы попробуйте, — подбодрил меня император.
— Ну что ж… Меня интересует знак-татуировка в виде кристалла с глазом на одной из граней.
— Где вы его видели? — поинтересовался мой собеседник.
— Я полагаю, вам уже доложили, однако мне не трудно рассказать еще раз. Я видела татуировку у того молодого человека, которого мы летом сопровождали в крепость Дейх.
— Но не только, — предположил его величество.
— Вы проницательны. Не только, но я пока не готова говорить, где еще я видела этот знак.
— Вы не готовы! — фыркнул император. — А от меня вы ожидаете готовности отвечать на ваши вопросы!
— Не ожидаю. Только надеюсь, — попыталась я примирительно улыбнуться.
— Итак? — собеседник выжидающе уставился на меня.
— Гм… Давайте, вы расскажете мне, а я — вам.
— Клятва. Мне нужна клятва о неразглашении.
— Вообще-то я уже столько всего видела и о стольких вещах догадалась — и, представьте, помалкиваю без всякой клятвы. Но я готова ее принести, раз вы считаете это необходимым. Нужно звать придворного мага?
— Зачем же, я в состоянии сам принять такую клятву, — улыбнулся монарх.
Вот, кстати, тоже вопрос… который я, правда, не решусь задать вслух: а каковы магические способности самого императора? Что он умеет и чему его учили?
Клятва о неразглашении представляла собой вербальную формулу, подкрепленную ритуалом, и никаких фатальных последствий не предусматривала — то есть мне не грозила немедленная мучительная смерть в случае, если я проболтаюсь под воздействием, например, эликсира правды или какой-то злоумышленник залезет ко мне в голову в поисках императорских тайн. Но зато император тут же получит сигнал о нарушении, если случится что-либо подобное. Ритуальную клятву я произнесла без всякой опаски — единственное существо, которому я могла бы доверить императорские тайны, могло само считать их из моей головы, причем так, что никакого сигнала о нарушении клятвы не будет. Это я, конечно, о саа-тши.
— Что ж, теперь я готов поделиться с вами, герцогиня, своими семейными тайнами, раз уж вы так жаждете их узнать, — ухмыльнулся его величество.
— Не то чтобы жажду, — поправила я, — но чувствую необходимость.
— Тогда слушайте: мой отец, император Ниревии Годерах, был отличным правителем, но, пожалуй, излишне любвеобильным. Я бы даже не посмел поставить это ему в упрек, тем более, что мать моя скончалась довольно рано, но вот беда — родитель умудрился оставить своим любовницам не только нежную память по себе, но и непредусмотренное потомство. Как правило, ниревийские императоры довольно строго следят за тем, чтобы их любовные игры не влекли за собой подобные последствия, поскольку бастарды представляют собой определенную угрозу для престола.
— И в чем состоит эта угроза? — осведомилась я.
— В существовании некоего ритуала, который позволяет оказывать влияние на человека — вплоть до полного подчинения — с помощью крови его братьев. Единокровных братьев. Правда, ритуал этот считался давно утерянным… По крайней мере, до последнего времени о нем никто не вспоминал…
