— Кто вам сказал, что стучал молоток?
— А как же?! Уж не хотите ли вы уверить меня, что невидимки орудовали бесшумными молотками?
— А почему бы нет? — лукаво улыбнулась Ольга Михайловна. — На свете есть даже бесшумные пистолеты. Но тут дело проще… Невидимки, боясь быть пойманными, узнанными и разоблаченными, ничего не прибивали. Пользуясь потемками и имея, по-видимому, хороших разведчиков и дозорных, они просто оставили щит у дверей начальника станции. Что же касается дощечек с названиями улиц, то всё это «хозяйство» оказалось с веревочными петлями, при помощи которых и было повешено на штакетник заборов. Прибивать пришлось уже потом работникам поселкового Совета.
— Пытался ли кто-нибудь поймать или хотя бы увидеть лесных невидимок? — полюбопытствовал я.
— Конечно… Тут одним повезло. К сожалению, это оказались не местные жители и даже не дачники, а просто грибники, приехавшие из города. О происшествии в лесу, которое произошло с ними, я узнала у соседки. Возвращаясь в город, они зашли к ней выпить молока. Время для грибов было еще тогда неподходящее, и народ из города не приезжал. Это были первые ласточки: муж с женой, довольно молодые, и девочка, их дочка. Соседка говорила, что мужчина якобы живал здесь на даче до войны и будто знает эти места. Надо вам сказать, что леса у нас совсем не дачные — глубокие и глухие. Здесь партизаны в войну действовали. Словом, заблудиться в плохую погоду ничего не стоит. С этим семейством, что приехало из города, так и случилось. Когда ушли в лес, было солнышко, но вскоре завело небо тучами, пошел дождь. Грибов не нашли, а все ориентиры потеряли. Блуждали по чащобам и болотам до изнеможения. Как на грех, и компас испортился. Оставалось лишь одно — кричать, звать на помощь, иначе грозила довольно неприятная ночевка в глухом лесу. Короче, их услышали и пришли на помощь. Но знаете кто? Двое мальчуганов-подростков. Одному на вид было лет тринадцать, другой чуть постарше. Судя по рассказу незадачливых грибников, их проводники-ребята оказались настоящими следопытами, истинными хозяевами леса. Они прекрасно ориентировались и, видимо, очень хорошо знали всю округу. Вели идеально, чуть заметными тропками и переходами, минуя и болота и чащи, и уже через час вышли на проселок, который вел к станции. Тут юные проводники помахали на прощанье приветственно руками и остались на окраине леса, а в поселок не пошли.
— Поэтому, — прервал, я Ольгу Михайловну, — вы и считаете, что это — ребята из команды лесных невидимок?
— Ну нет, — возразила Ольга Михайловна, — этого было бы недостаточно.
— Значит, обнаружились характерные приметы?
— Да.
— Что же именно?
— Помните вожака невидимок, цветистый и витиеватый стиль его речи, особую манеру выражать свои мысли?
— Ну как же! Я это даже подчеркнул в блокноте.
— Так вот… Когда мужчина, глава этой потерявшейся в лесу семьи, спросил ребят, не знают ли они, почему шалит его компас, а стрелка носится, как белка в колесе, старший паренек разразился примерно такой тирадой: «Разве вы не слышите, как бьется пульс этой волшебной земли? Ее бездонные недра таят в себе неисчислимые, вожделенные и блистательные сокровища. Но, увы… Мы с другом бессильны проникнуть в ее заповедные глубины. Мы — всего лишь жалкие, одинокие пилигримы, лишенные экскаватора и землечерпалки…»
— Действительно похоже… — согласился я. — Но всё же это могло быть совпадением.
— А черная овчарка?
— При чем тут черная овчарка?
— Как при чем? Ведь черная овчарка была с этими ребятами в лесу.
— Ух ты! — я даже присвистнул от удовольствия.
Мне не терпелось теперь знать все подробности, и я закидал Ольгу Михайловну разными вопросами: запомнили ли грибники, как выглядели эти ребята; что узнала у грибников соседка; где, как далеко и в каком приблизительно направлении от Званцева всё это происходило? Но оказалось, что грибники были совсем не наблюдательны. Только девочка заметила, что у высокого мальчишки на мочке левого уха большая родинка. «Боль-ша-я ро-дин-ка», — записал я в своем блокноте и подчеркнул эту примету. Моя рука уже невольно начала рисовать ухо, как вдруг я заметил, что Ольга Михайловна прислушивается и вглядывается в группу темневших в вечернем сумраке акаций.
Мне показалось, что я слышу какой-то звук. Скорей всего он был похож на сонные вздохи совы. Звук перемещался: то вдруг оказывался позади дачи, то повторялся несколько раз почти у самой калитки.
— Сова! — уверенно сказал я. — Готовится к ночному промыслу.
Ольга Михайловна словно не слышала меня. Она приподнялась на носки и старалась что-то разглядеть за этой темной стеной акаций. Наконец она сказала:
— Так охала сова, когда Сережа был у своих спасителей. Только совой в данном случае был человек-невидимка в зеленой маске. Может быть, и здесь…
Я не слышал, сказала ли еще что-нибудь Ольга Михайловна. Я уже бежал во всю прыть к калитке и спустя несколько секунд внимательно оглядывал улицу. Но кругом было тихо и пустынно. В окнах соседних дач зажигались электрические огоньки. Я постоял немного, прислушиваясь и наслаждаясь чуткой вечерней тишиной. Позади раздались звуки легких шагов. Ко мне приближалась Ольга Михайловна.
