Тайны поселка Званцево - [3]
«Как чувствует себя малыш — пускатель пузырей, любимец глубоководных рыб, знаток и раб водорослей и раков?» — спросил весело вожак.
Вокруг прозвучали одобрительные смешки.
Сережа, видя, что это странное обращение адресовано ему, очень смутился, но всё же вежливо поблагодарил за спасение и сказал, что чувствует себя превосходно.
«О! Как волнующе приятно это слышать! Мое чуткое, благодарное ухо просто закручивается от удовольствия!»
Вожак отвесил Сереже замысловатый поклон и снова спросил: «Способно ли дитя пресноводной фауны уже самостоятельно двигать плавниками?».
Говоря это, он подергал Сережу сперва за одну ногу, потом за другую.
Сережа живо встал.
«Ого! — радостно воскликнул вожак. — Чудо совершилось! Донный ползунок вновь силен, как юная черепаха! А ну, пройди вокруг костра! Да побыстрее! Мы хотим посмотреть, способен ли ты нести свое богатырское тело».
Сережа, действительно чувствуя себя хорошо, уверенно обошел костер.
«Принесите ему его чешую и засыпьте костер», — распорядился вожак.
Сереже принесли из шалаша его одежду и обувь, а пока он одевался, вожак неторопливо говорил: «Слушай, друг карась-ныряльщик! Если твои ушные раковины не забиты песком и илом, внимай моим мудрым предложениям. Вот они: завязав последний шнурок на своем копыте, ты пойдешь, не мешкая ни минуты, через эту рощу до вырубки. Обойдя пирамиду обгорелых, выкорчеванных пней, ты увидишь просеку. Она доведет тебя до проселочной дороги. Свернув направо и прошуршав своими ластами семь-восемь минут, ты очутишься на окраине Званцева. Но, озерный пескарь, ты пойдешь не один, а с четвероногим провожатым по кличке Артист. Хотя поселок и рядом, всё же мы опасаемся, не случилось бы с бывшим утопленником какого-нибудь казуса. Ну, скажем, головка закружится или что-нибудь в этом роде. Провожатый, в случае чего, сообщит нам об этом происшествии, и мы, разумеется, будем до конца добрыми — придем на помощь. Как это всё будет сделано, я сейчас объясню».
Он подал своим друзьям знак. Раздался резкий оглушительный свист, и в ту же минуту из кустов выскочила огромная черная овчарка. Широкогрудая и широколапая мощная зверюга! Она с радостным лаем кинулась к вожаку.
Быстро хлопнув в ладоши, он на бегу остановил собаку, и ока послушно улеглась у его ног, склонив набок голову и глядя на вожака блестящими карими глазами. В широко открытой белоклыкастой пасти жадно трепетал высунутый наружу розовый язык.
«Вот он — Артист! А вот твой спасительный жезл!»
Он подал Сереже довольно широкую желтую лучинку, на концах которой были выжжены буквы: «ЛН».
«Это что значит? — спросил Сережа. — Шифровка?» — «Много будешь знать — скоро состаришься! — заметил с усмешкой атаман лесных масон. — Если в дороге ты почувствуешь себя плохо, отдай Артисту этот жезл. Пес живо принесет его нам, и мы придем на помощь. А дойдешь до своей калитки благополучно, сломай жезл пополам и любую половину отдай овчарке. Мы будем знать, что ты уже под крылышком своей тетушки и хлебаешь парное молочко. Понятно? Оревуар, малыш! Разрешаем тебе рассказать всю эту историю домочадцам, но не пытайся разыскивать нас. Лесные невидимки незримы и способны растворяться в воздухе».
Вожак взмахнул над головой руками… Вся ватага мгновенно бросилась в кусты и исчезла там. Еще несколько секунд потревоженные ветви колебались и вздрагивали, потом наступили покой и полная тишина. Можно было подумать, что здесь никогда никого не было. Погас засыпанный землей костер, исчез шалаш, и только черная овчарка, наклонив голову набок, сидела против Сережи, не спуская с него своих блестящих глаз.
Через двадцать минут Сережа был дома. Происшествие это обошлось без всяких последствий. Мальчик совершенно здоров. Лесных невидимок он больше не встречал, не видел и их четвероногого друга Артиста.
Ольга Михайловна приоткрыла ящик стола и, пошарив в нем рукой на ощупь, что-то достала.
— Вот, посмотрите! — сказала она, передавая мне маленькую лучинку. Это был обломок загадочного жезла лесных невидимок.
Я с большим интересом повертел его в руках, разглядывая. Один конец лучинки был гладко обструган, и на краю его четко выделялись две выжженные буквы «ЛН».
— Скажите, Ольга Михайловна, — спросил я, — уж не лесных ли невидимок вы имели в виду, когда говорили, что руками каких-то незнакомцев сделаны и дощечки с названиями улиц и план поселка?
— Безусловно, только их, — ответила уверенно Ольга Михайловна. — Больше некому.
— Однако тут есть противоречие, — возразил я.
— Какое?
— Никто не видел, как эти незнакомцы прибивали на улицах свои дощечки и вешали план поселка. Если я вас правильно понял… По-моему, вы это говорили…
Я стал перелистывать блокнот, стараясь найти нужную мне запись, но Ольга Михайловна и не собиралась отрицать того, в чем была убеждена. Она только спросила, почему это меня удивляет.
— Вот тебе раз! — невольно воскликнул я, — Но позвольте, дорогая моя гостеприимная хозяйка… В вашем живописном и милом поселке происходят странные, непостижимые и загадочные истории. На глазах у местных жителей и дачников, перед окнами служащих железнодорожной станции происходят удивительные вещи… Вдруг, откуда ни возьмись, является ватага незнакомых людей, которые тащат с собой огромный фанерный щит. Они ставят к вокзальной стенке стремянку и под носом у дежурного по станции прибивают шестидюймовыми гвоздями план поселка. Потом, как истые невидимки, незримые для окружающих, они бродят по всем перекресткам. А пораженные званцевцы, словно прозрев, обнаруживают плоды трудов незнакомцев: щит с планом и дощечки на улицах. Согласитесь, Ольга Михайловна, что это больше чем странно! Ну, допустим, такие операции можно проделывать невидимо, скажем, темной ночью. Но их нельзя сделать бесшумно. Молоток-то стучит…
