Тайны Полюса - [40]

Ледяной вихрь с бешеной силой врывался в помещение через круглое слуховое оконце; это был настоящий ветер, а не тот иллюзорный теплый бриз, которым Офелия дышала с утра до вечера, и он превратил разбросанные листы в свирепый белый буран. Офелия осторожно переступила порог, боясь растоптать какой-нибудь документ и спрашивая себя, куда девался Торн и зачем он распахнул окно.

Только сделав несколько шагов и услышав хруст стекла под ногами, Офелия поняла, что окно попросту разбито. Но это было ничто по сравнению с тем сюрпризом, который ждал ее дальше, когда она разглядела наконец Торна в самой гуще бумажной метели.

Он целился в нее из пистолета.

Обещания

Офелию так потряс его вид, что она даже не успела испугаться. Торн был неузнаваем. Кровь текла с его лба, из ноздрей, изо рта, словно бесчисленные рукава одной большой реки. Кровь пропитывала волосы, не давала разомкнуть веки, капала с кончика носа и оставляла пурпурные разводы на белой рубашке.

– Ах, это вы, – промолвил Торн, опустив пистолет. – Вам следовало меня предупредить, я уже перестал вас ждать.

Он говорил спокойно, сдержанно, не обращая внимания на свои раны, так, будто в его интендантстве никакого разгрома и в помине не было. Быстрым движением он подкинул пистолет, взял его за ствол и протянул Офелии рукояткой вперед.

– Возьмите. Нажимайте на курок лишь в случае крайней необходимости. Они наверняка больше не явятся, но осторожность не помешает.

Офелия даже не взглянула на пистолет – она смотрела только на кровь. И прилагала все силы, чтобы не выдать свой ужас.

– Кто это сделал?

– Этот вопрос меня не волнует, они уже получили по заслугам, – равнодушно ответил Торн. – Зато я был бы им очень благодарен, если бы они поаккуратнее рылись в моих ящиках. Мне теперь понадобится много часов, чтобы все разложить по местам.

Поняв, что Офелия так и не дотронется до пистолета, Торн сунул его за пояс и схватил на лету порхавший над ним лист бумаги.

– «Просьба о субсидии для улучшения внешнего вида зданий», – пробормотал он сквозь зубы. – Это пойдет в стопку под телефоном.

Офелия изумленно взирала на Торна, который перешагнул через груды бумаг и аккуратно положил лист под то, что некогда было телефонным аппаратом. Теперь она уже разглядела такие же стопки по всей комнате – прижатые корзинкой для мусора, пепельницей, ножками стула, словно белые птичьи гнезда, спасенные от ветра. И на каждой из них была кровь Торна. Офелия невольно восхитилась этой безумной страстью к порядку: он даже не подумал сначала заняться своими ранами, вызвать жандармов или чем-то заткнуть разбитое слуховое окно, а в первую очередь бросился собирать архив. Вот и сейчас он, присев на ковер, сортировал очередную кипу листов, подобранных с пола.

Офелия подвязала шарфом волосы, которые трепал ветер, и рискнула выглянуть в окно. Под ним она увидела гребень высоченной отвесной стены, основание которой терялось в тумане далеко внизу. Если налетчики разбили окно снаружи, они, наверно, были опытными скалолазами. На какой-то миг у нее возникло подозрение, что тут не обошлось без шевалье, хотя это как-то не соответствовало его манере мстить.

Офелия повернулась к гардеробной, откуда вышла, и поняла, отчего ее дверь широко распахнута: из нее тоже грубо вышвырнули всю одежду. Девушка подобрала плащ, валявшийся на полу, и кое-как заткнула им оконный проем. Ветер перестал рваться в комнату, и бумаги мягко, как осенние листья, спланировали вниз.

Стуча зубами, Офелия повернула до отказа кран чугунного радиатора и винты газовых ламп, чтобы в комнате стало теплее и светлее. Какая стужа… и это в июне!

Торн ни словом, ни взглядом не мешал ей хозяйничать. Он сидел по-турецки на ковре, продолжая собирать, изучать и классифицировать свои бумаги. Его серо-стальные глаза блестели от напряжения под корками засохшей крови на изуродованном лице. Когда он откидывал назад волосы, видно было, что они склеились, превратившись в багровые сосульки.

– Торн, – опасливо прошептала Офелия. – Не хочу вас пугать, но вы… гм… вы не очень хорошо выглядите.

– Порез на лбу, сломанный нос, пара выбитых зубов и ушибы в нескольких местах, – перечислил Торн, не отрывая глаз от документов. – Не пугайтесь из-за крови, это только моя.

– У вас есть аптечка?

– Была. Нижний ящик письменного стола.

Офелия присела и, заметив валявшуюся под столом деревянную лакированную коробку и приняв ее за аптечку, высыпала содержимое на пол. К великому ее удивлению, там оказались игральные кости – десятки игральных костей. Самая странная и самая бесполезная коллекция на свете, какую ей приходилось видеть.

Наконец она разыскала аптечку по невыносимо едкому запаху – под креслом. Но все пузырьки оказались разбитыми. Офелия перебрала осколки, надеясь найти хоть один целый пузырек – увы, такового не было, как не было ни пластыря, ни бинтов.

– Вам нужно показаться врачу, – объявила Офелия.

– Нет, – ответил Торн, – мне нужно разобраться с документами. Интендантство откроется для посетителей, как всегда, ровно в восемь утра, ни минутой позже.

Шарф Офелии зябко подрагивал на ее плечах. Она опустилась на колени рядом со сгорбившимся Торном и протянула ему пачку собранных ею листов.