Тайны первой французской революции - [10]

 -- Мне! Придется раскаиваться! Он, верно, намекает на свою Гренельскую долину, -- сказал про себя Жаваль, чувствовавший, что у него мороз пробегает по коже.

 -- Плохим патриотам плохо приходится со мной, клянусь вам честью кавалера Бералека! -- прибавил Пьер.

 "Вот как! Его зовут Бералеком!" -- подумал Жаваль.

 -- Теперь, скажу вам, гражданин Страус, что я позвонил, дабы сказать вам, что хочу снять у вас комнату. Велите же приготовить ее.

 -- Соседний номер свободен.

 -- Так я его займу. Теперь ступайте, Страус, и не грешите больше.

 Жаваль удалялся, когда Пьер закричал:

 -- А я забыл сказать вам свое имя.

 -- Не беспокойтесь. Я знаю, что имею честь видеть под своей кровлей кавалера Бералека. Господин кавалер только что удостоил назвать себя нечаянно.

 -- Ну, так можете уйти, и с этого дня заботьтесь обо мне... для вашей же выгоды.

 -- Я из кожи вылезу, чтоб угодить господину кавалеру, -- пробормотал Жаваль, пятясь к дверям.

 Проходя коридором, трактирщик отирал со лба пот и говорил:

 -- Какой тигр этот кавалер Бералек! Нужно его приручить, или он без зазрения совести велит меня расстрелять. Другой, гражданин Работен, мне кажется более кротким.

 Чтобы дать жильцам доказательство своего жгучего патриотизма, он начал кричать на лестнице во все горло:

 -- Да здравствуют свобода!.. Республика!.. и Директория.

 Эти крики долетели до молодых людей, и они разразились смехом.

 -- Из-за нашей шутки он разгонит всех других своих жильцов, -- сказал, развеселившись, Пьер.

 Но Ивон скоро опять стал серьезным.

 -- А ну, Пьер, -- воскликнул он, -- ты с ума сошел, что ли?

 -- Отчего?

 -- Я тебе говорил, что может возникнуть неприятность, если этот безмозглый узнает мое имя, а ты тотчас же не только поспешил выдать его, но еще и присвоил себе, чем навлек на себя опасности, которые могут возникнуть в будущем.

 -- Э-э, мой милый! Маленькая неприятность не наскучит мне; она займет мое праздное время в Париже: ведь здесь страшно скучно, когда никого не знаешь.

 В эту минуту послышался скромный удар в дверь и покорный голос произнес:

 -- Это я, ваш Страус, господин кавалер. Я принес вам маленький пакетик, который поручено вручить вам.

 -- Хорошо, войдите, Страус.

 Жаваль почтительно подал Пьеру посылку аббата Монтескью и удалился, все пятясь задом.

 -- Заботьтесь же обо мне хорошенько, одно говорю вам, -- строго повторил ему Пьер.

 -- Не пожалею себя для вас, господин кавалер, услужу за четверых.

 -- Четыре -- ничтожное число!!!

 -- Тогда за восьмерых, -- поспешил сказать трактирщик, у которого вид нахмуренных бровей Пьера вызвал опять крупные капли пота на лбу.

 Только что вышел он за двери, как эхо коридоров громко начало повторять его возбужденный рев:

 -- Да здравствует Директория!

 Пакет аббата содержал, как и предполагал Ивон, кроме двухсот луидоров еще и приглашение на бал.

 -- Теперь надо постараться преобразиться в Щеголя, так как в этом костюме я отправлюсь к гражданину Баррасу, -- сказал кавалер.

 Пока он одевается, а Пьер помогает ему, набросаем портрет верного товарища Ивона.

 Тот, кого Бералек по-дружески называл Пьером, был граф Кожоль. Оба молодых человека были вскормлены одной кормилицей, отчего часто называли друг друга братьями. Граф Кожоль, будучи одних лет с кавалером, не имел его красоты и геркулесовской силы, но тем не менее был столь же неустрашим и так же сильно жаждал опасностей и приключений. Пьер Кожоль обладал перед своим другом, на которого несчастье первой любви часто наводило грусть, тем преимуществом, что имел в себе неиссякаемый источник веселости, которую не могло заглушить в нем присутствие самой серьезной опасности.

 Во время шуанства, когда он командовал толпой своих собственных крестьян, Кожоль сумел воздержаться от тех ужасных жестокостей, которые как у белых, так и у синих, были известны под именем возмездия и навсегда запятнали эту беспощадную войну. Жажда битв заставляла Пьера убивать, чтоб защищаться и побеждать, но как скоро кончалась борьба, его веселость брала верх, и в то время когда другие убивали своих пленников, он довольствовался тем, что заставлял отрезать им длинные волосы, которыми так гордились республиканские солдаты, а потом отсылал их совершенно голыми, оставляя им по платку в руках -- закрывать себе лицо, когда им встретятся дамы, говорил он.

 За этот способ... одевать враги окрестили его "капитан-портной".

 У шуанов, которые любили давать различные прозвища, благодаря наблюдательности и осторожному уму, но особенно исключительному дара идти по следу друга и недруга, -- он стал известен под именем Собачьего Носа.

 Из того, что Кожоль, как мы сказали, не обладал замечательной красотой Ивона, не следует еще, что он был дурен. Пьер был красивым, хорошо сложенным и весьма добродушным юношей, являвшим всегда женскому взгляду смеющееся и в то же время честное и открытое лицо, на котором глаза в свое время загорались огнем неукротимого мужества и сильной воли.

 Пьер имел множество любовниц, и очень хорошеньких, но все они прошли, не оставив и следа в его сердце, полном братской преданной дружбы к товарищу по оружию и другу молодости Ивону Бералеку.