Тайны острова Плам - [41]

– О какой катастрофе идет речь? – спросил Макс.

Золлнер продолжал бодро шагать и живо говорить, в то же время раздумывая, как ответить на вопрос.

– Что касается болезней животных, – сказал он, – то может вспыхнуть эпидемия ящура, который способен уничтожить наш скот и лишить миллионы людей средств к существованию. Тогда стоимость другого продовольствия, вероятно, возрастет в четыре раза. Вирус ящура, похоже, самый заразный и опасный, вот почему он привлекает внимание тех, кто занимается подготовкой биологической войны. Эти люди почувствуют себя на седьмом небе в тот день, когда их ученые сумеют генетически создать вирус ящура, заражающий людей. Хуже всего, что некоторые из этих вирусов изменяются без постороннего вмешательства и становятся опасными для человека.

Мы свернули в еще один из многочисленных и, казалось, бесконечных коридоров. Золлнер продолжал читать свою лекцию: – В тысяча девятьсот восемьдесят третьем году, например, в Ланкастере, что в штате Пенсильвания, вспыхнула очень заразная и смертельно опасная эпидемия гриппа. Она унесла семнадцать миллионов жизней. Я имею в виду цыплят. Домашнюю птицу. Но вы видите, куда я клоню. Последняя большая эпидемия гриппа, унесшая многие жизни, вспыхнула в тысяча девятьсот восемнадцатом году. Во всем мире умерло около двадцати миллионов человек, из них пятьсот тысяч в Соединенных Штатах. Вы можете себе представить себе такое сегодня? А вирус восемнадцатого года был не особенно опасный, и, разумеется, люди тогда путешествовали медленнее и не так часто. Сегодня инфекционный вирус может распространиться по всему миру в считанные дни. Хорошая сторона самых опасных вирусов, как эбола, например, состоит в том, что они убивают так быстро, что не успевают вырваться из какой-нибудь африканской деревни, поскольку все живое там исчезает.

– Отсюда отходит паром в час дня? – спросил я.

Золлнер рассмеялся.

– Уже нервничаете? Бояться здесь нечего. Мы очень осторожны. С большим уважением относимся к маленьким вирусам, живущим в этом здании.

Золлнер любил говорить, мое дело – слушать, так что пока все шло прекрасно.

Мы вошли в комнату, которую Золлнер назвал рентгеноскопической лабораторией кристаллографии, и я не собирался спорить с ним.

Женщина склонилась над микроскопом, Золлнер представил ее как доктора Чен, коллегу и хорошего друга Тома и Джуди. Ей было лет тридцать, довольно привлекательна, на мой взгляд, с хвостом перехваченных сзади длинных черных волос. Веди себя хорошо, Кори. Она ученый и намного умнее тебя.

Доктор Чен поздоровалась с нами, оставаясь серьезной. Возможно, она была просто расстроена гибелью своих друзей.

Снова Бет позаботилась о том, чтобы все поняли, что я друг Гордонов и именно по этой причине зарабатываю один доллар в неделю. Люди не любят, когда толпа полицейских засыпает их вопросами, но если один из них общий друг усопших, тогда у вас есть небольшое преимущество. Во всяком случае, мы все были едины в том, что смерть Гордонов – это трагедия, и все говорили о них только хорошее.

Разговор перешел на работу Чен. Она изъяснялась доступным языком, так что мне удалось даже кое-что понять:

– Я облучаю рентгеном кристаллы вирусов, с тем чтобы нанести на карту их молекулярную структуру. Сделав это, можно попытаться изменить вирус так, чтобы он перестал быть болезнетворным, но если ввести этот измененный вирус в тело животного, оно может генерировать антитела, которые, как мы надеемся, будут способны воздействовать на настоящий, вызывающий заболевание, вирус.

– Этим и занимались Гордоны? – спросила Бет.

– Да.

– Над чем конкретно они работали? Над какими вирусами?

Чен покосилась на Золлнера. Я не люблю, когда свидетели так делают. Это все равно, как если бы тренер дал спортсмену сигнал бросать мяч. Золлнер, должно быть, просигнализировал быстро, так как Чен ответила откровенно:

– Над эболой.

Никто на это не прореагировал, но Золлнер добавил:

– Обезьяньей эболой, разумеется. – Затем он кивнул доктору Чен.

Чен продолжила:

– Гордоны пытались генетически изменить вирус обезьяньей эболы так, чтобы он перестал быть опасным и генерировал иммунную реакцию в организме животного. Существует много видов вируса эболы, и мы еще не представляем, какие из них склонны преодолевать видовой барьер...

– Вы хотите сказать, переходить от животных к людям? – спросил Макс.

– Да, заражать людей. Однако это первый важный шаг на пути к созданию вакцины для человека против эболы.

Золлнер дополнил:

– В большинстве случаев мы здесь работаем с животными, дающими нам молоко и кожу. Однако со временем определенные государственные учреждения начали поддерживать другие виды исследований.

Я спросил:

– Подобно военным ведомствам, занимающимся подготовкой к биологической войне?

Золлнер не ответил прямо:

– Этот остров уникален с точки зрения окружающей среды, изолирован, но близок к большим транспортным и коммуникационным центрам, а также к лучшим университетам страны, близок к множеству высокообразованных ученых. К тому же наш центр в техническом отношении ушел далеко вперед. Значит, помимо военных мы работаем с другими учреждениями, и здесь, и за рубежом, всегда, когда возникает что-либо очень необычное или потенциально... опасное для людей. Например, эбола.