Тайны Кремля - [16]
Назвал Вячеслав Михайлович и тех, кому ПБ поручило с 17 октября начать проверку кандидатов, провести обе кампании — и по выдвижению, и по выборам, возглавив Центральную избирательную комиссию. Председателем ее назначили сорокадвухлетнего Петра Георгиевича Москатова, давнего функционера профсоюзов, с мая одного из секретарей ВЦСПС. Заместителем его стал сорокашестилетний Отто Юльевич Шмидт, в прошлом социал-демократ — интернационалист, проработавший к тому времени и в наркомпроде, и в кооперации, и в наркомпросе, а в последние годы — участвовавший в нескольких полярных экспедициях, и потому назначенный начальником Главсевморпути, с 1935 года еще и действительный член АН СССР. Секретарем был выбран тридцатишестилетний Георгий Максимилианович Маленков, окончивший два курса Московского Высшего технического училища, но работавший только в партаппарате: с 1925 г. — в ЦК и МК, с 1934 года — заведующим отделом руководящих партийных органов (ОРПО) ЦК ВКП(б).
Ни одно из положений весьма короткого, до предела информативного доклада Молотова, выдержанного в откровенно императивной форме, не вызвало у участников пленума дискуссий. За ним не последовало ни обсуждения, ни дополнений, ни предложения хотя бы незначительных корректив. Этот доклад был воспринят как боевой призыв к действию и потому псевдопрения выражали полное и единодушное понимание того, что от их участников ждут. Выступавшие ограничивались либо уже готовым рапортом о выполнении только что полученного приказа, либо предусмотрительным рассказом о тех или иных трудностях, которые имеются в их регионе. Но лейтмотивом всех без исключения выступлений оказалось упование на новые репрессии, которые и позволят преодолеть сложные препятствия.
Первый секретарь Архангельского обкома Конторин, например, заявил, что на вверенной ему территории слишком много противников Советской власти — «и административно высланные, и спецпоселенцы, и лагери… Много всякой сволочи. И вот сейчас, когда оперативно работает „тройка“, и когда начали мы разматывать это дело, вскрыли дополнительно 10 контрреволюционных организаций. Мы просили и будем просить Центральный комитет нам увеличить лимит по первой категории (т. е. позволить местной „тройке“ вынести загодя установленное число смертных приговоров. — Ю. Ж.) в порядке подготовки к выборам».
Ю. М. Каганович, брат Л. М. Кагановича и первый секретарь Горьковского обкома, наоборот, докладывал о том же как об уже сделанном. «С мая месяца, — гордо отчитывался он за проделанную „работу“, — посажено врагов — троцкистов, бухаринцев, шпионов, вредителей, диверсантов — 1225 человек, в том числе орудовавших на автозаводе, на 21-м заводе, на 92-м заводе и других. Взято 2860 человек кулацко-белогвардейских, повстанческих элементов…» А. А. Волков, секретарь ЦК компартии Белоруссии, столь же четко сообщил Пленуму о ликвидации главных «врагов» — ксендзов и учителей польских школ. А заодно продемонстрировал и редкую гибкость в подходе к решению предложенной задачи. «У нас есть, — поделился он своим опытом, — такие писатели, как Якуб Колас, Янка Купала, Александровский. По правде говоря, первые два — люди, которые были завербованы врагами. Но это наиболее видные люди для Белоруссии, поэтому мы должны вырвать их из вражеских лап, приблизить к себе, и мы даже считаем нужным провести их в Совет национальностей».
Только одно выступление, первого секретаря Курского обкома Пескарева, прозвучало диссонансом. Оно стало предвестником будущих переоценок массовых репрессий. Продемонстрировало, что слишком многие аресты необоснованны, надуманны, зиждятся на ложных обвинениях. «…Судили по пустякам, — рассказал Пескарев. — Судили незаконно, а когда мы, выяснив это, что незаконно многих судили, поставили вопрос в Центральном Комитете, товарищ Сталин и товарищ Молотов крепко нам помогли, направив для пересмотра этих дел за эти годы бригаду работников Верховного Суда и Прокуратуры. И оказалось, что за три недели работы этой бригады по 16 районам отменено этой бригадой Верховного Суда и Прокуратуры 56 % приговоров как незаконно вынесенных. Больше того, 45 % приговоров оказалось без всякого состава преступления»[26].
После октябрьского Пленума ни у кого из широкого руководства, — начиная с первых секретарей обкомов, крайкомов и выше, не должно было оставаться и тени сомнения, что победа на предстоящих выборах им уже обеспечена. Неизбежна не потому лишь, что все кандидаты — «свои». Неминуема еще и потому, что голосовать предстояло политически и азбучно неграмотному населению вчерашней крестьянской страны. Людям, в сознании которых прочно сохранялся закрепленный веками примат патернализма, общинного «заединства», никогда не позволявший личности, если таковая и появилась, проявить себя принятием собственного решения, высказыванием собственного взгляда. Заставлявший всех обязательно делать абсолютно все вместе, как один, не задумываясь о последствиях. Всегда, при любых, даже крайне неблагоприятных для себя обстоятельствах, поддерживать власть как таковую, и только ее.
