Тайны кремлевской охраны - [58]

Вскоре обитатели Кремля перестали смотреть на Паукера лишь как на безотказного поставщика удовольствий. С ним начали считаться как с человеком, который знаком с личной жизнью кремлевской верхушки и знает множество интимных деталей, способных подорвать престиж «вождей международного пролетариата». Например, Ворошилов, постоянно охраняемый людьми Паукера, не смог утаить от него, что его третья по счету вилла, которая только что возникла по мановению паукеровской волшебной палочки, предназначена для восходящей звезды балета С. А связь другого члена Политбюро с женой некоего инженера, которого тот отправил в соловецкий концлагерь? А покушение супруги очень влиятельного члена Политбюро на самоубийство? А бурные семейные скандалы, происходящие на глазах молодчиков Паукера, охраняющих эти семьи? Как бы ни пыжились члены Политбюро, как бы ни изображали из себя суперменов, им было известно, чего все это стоит в глазах Паукера.

Со Сталиным Паукер был даже более фамильярен, чем с прочими кремлевскими сановниками. Он изучил сталинские вкусы и научился угадывать его малейшие желания. Заметив, что Сталин поглощает огромные количества грубоватой русской селедки, Паукер начал заказывать из-за границы более изысканные сорта. Некоторые из них — так называемые «габельбиссен» немецкого посола — привели Сталина в восторг. Под эту закуску хорошо идет русская водка; Паукер и тут не ударил в грязь лицом — он сделался постоянным собутыльником вождя. Приметив, что Сталин обожает непристойные шутки и антисемитские анекдоты, он позаботился о том, чтобы всегда иметь для него наготове их свежий запас. Как шут и рассказчик анекдотов, он был неподражаем. Сталин, по природе угрюмый и не расположенный к смеху, мог смеяться до упаду.

Паукер подсмотрел, как внимательно Сталин вглядывается в свое отражение в зеркале, поправляя прическу, как он любовно приглаживает усы, — и заключил, что хозяин далеко не равнодушен к собственной внешности и совсем не отличается в этом от обычных смертных. И Паукер взял на себя заботу о сталинском гардеробе. Он проявил в этой области редкую изобретательность. Подметив, что Сталин, желая казаться повыше ростом, предпочитает обувь на высоких каблуках, Паукер решил нарастить ему еще несколько сантиметров. Он изобрел для Сталина сапоги специального покроя с необычно высокими каблуками, частично спрятанными в задник. Натянув эти сапоги и став перед зеркалом, Сталин не скрыл удовольствия. Более того, он пошел еще дальше и велел Паукеру класть ему под ноги, когда он стоит на Мавзолее, небольшой деревянный брусок. В результате таких ухищрений многие, видевшие Сталина издали или на газетных фотографиях, считали, что он среднего роста. В действительности его рост составлял лишь около 163 сантиметров. Чтобы поддержать иллюзию, Паукер заказал для Сталина длинную шинель, доходившую до уровня каблуков.

Как бывший парикмахер Паукер взялся брить Сталина. До этого Сталин всегда выглядел плохо выбритым. Дело в том, что его лицо было покрыто оспинами и безопасная бритва, которой он привык пользоваться, оставляла мелкие волосяные островки, делавшие сталинскую физиономию еще более рябой. Не решаясь довериться бритве парикмахера, Сталин, видимо, примирился с этим недостатком. Однако Паукеру он полностью доверял. Таким образом, Паукер оказался первым человеком с бритвенным лезвием в руке, кому вождь отважился подставить свое горло».

К рассказу «кающегося агента» можно добавить, что подставлять горло и голову человеку из охраны начал еще Владимир Ленин. Об этом факте поведал миру Ф. И. Балтрушайтис. С 1922 года в Горках в охране В. И. Ленина был Франц Иванович Балтрушайтис — литовец.

Однажды Ф. И. Балтрушайтис заменил Ильичу парикмахера. У Франца Ивановича были свои бритва и машинка для стрижки волос. «Одного из ребят из охраны побрил, другого постриг, в общем, «набил руку» и стал считаться заправским парикмахером». Как-то зимой 1923 года, после дежурства на внешнем посту, к вечеру Франц Иванович читал книгу.

Вдруг в общежитие заходит Александр Васильевич Бальмас. «Тебя зовет Петр Петрович (П. П. Пакалн), — сказал он.

Прихожу в Большой дом.

— Балтрушайтис, тебе, как парикмахеру, надо поработать у Ильича, — сказал Петр Петрович и, видя мое смущение, добавил: — Я же по совместительству прокручиваю кинофильмы! Что делать, если по штату нет киномеханика!

Вопросов задавать не приходилось, — надо так надо. «Но ведь одно дело стричь или брить своих ребят, а другое — сойти за парикмахера у Ленина», — с опаской подумал я. Но долго раздумывать не пришлось. Сбегал за инструментом — взял машинку, ножницы, бритву. Снова пришел, поднялся с Пакалном на второй этаж, в гостиную, где располагался врач Кожевников. Жду. Пакалн отлучился и вскоре появился — вывез на коляске Владимира Ильича. Рядом Надежда Константиновна и Мария Ильинична. Ильич кивком головы поздоровался, улыбнулся.

— Здравствуйте, Владимир Ильич, — не особенно громко сказал я.

Мария Ильинична спросила, со мной ли мой инструмент. Я ответил удовлетворительно. Увидев мою машинку для стрижки, она подала мне свою нулевую. Беру из ее рук маленькую блестящую никелированную нулевку и говорю Ильичу как профессиональный парикмахер: