Тайны кремлевской любви - [71]

Многих женщин, девушек и малолетних девочек похищали, отвозили в лагерь, забавлялись с ними столько, сколько хотели, затем за деньги продавали родным, чтобы во второй или третий раз похитить и сотворить ТО же самое. Однако, если верить письменным источникам, среди похищенных девушек и женщин было много и таких, которые до того освоились с веселой, полной разврата жизнью в лагере, что, когда их выкупали, снова бежали в Тушино сами.

Осенью 1609 г. к Смоленску подступила армия. Во главе ее стоял сам король Сигизмунд. В Тушино он отправил своих людей с тем, чтобы убедить польских и белорусских панов оставить лагерь и присоединиться к его войску. Начался торг. Паны потребовали от короля 20 миллионов злотых, которые им обещал Лжедмитрий в случае успешного похода на Москву.

Узнав об этом, Лжедмитрий переоделся в крестьянскую одежду и тайно покинул лагерь. Спустя некоторое время он объявился в Калуге.

Возникшую было панику прекратили московские бояре и митрополит Филарет Романов, взятые в заложники. Они объявили, что хотят видеть своим царем не Лжедмитрия и не Шуйского, а Владислава, сына Сигизмунда. Они послали к королю в Смоленск послов, среди которых был и Филарет Романов. Условием избрания Владислава на царство было одно: не рушить дедовой православной веры и законов.

Один из командиров польских отрядов написал тогда Марине письмо, в котором обращался к ней: «Пани сандомирская воеводянка!..», предлагал оставить честолюбивые замыслы и вернуться в Польшу.

Марина ответила так: «Я надеюсь, что Бог, мститель неправды, охранитель невинности, не дозволит моему врагу Шуйскому пользоваться плодами своей измены и злодеяний. Ваша милость должна помнить, что того, кого Бог раз. осиял блеском царского величия, тот не потеряет блеска никогда, так как солнце не потеряет блеска оттого, что его закрывает скоропреходящее облако».

5 января 1610 г. Марина написала королю Сигизмунду:

«Если кем на свете играла судьба, то, конечно, мною; из шляхетного звания она возвела меня на высоту московского престола только для того, чтобы бросить в ужасное заключение. Только лишь проглянула обманчивая свобода, как судьба ввергнула меня в неволю, на самом деле еще злополучнейшую, и теперь привела меня в такое положение, в котором я не могу жить спокойно, сообразно своему сану. Все отняла у меня судьба: остались только справедливость и право на московский престол, обеспеченное коронацией, утвержденное признанием за мной титула московской царицы, укрепленное двойной присягой всех сословий Московского государства. Я уверена, что Ваше Величество по мудрости своей щедро вознаградите и меня, и мое семейство, которое достигало этой цели с потерей прав и большими издержками, а это неминуемо будет важной причиной к возвращению мне моего государства в союзе с Вашим Королевским Величеством».

Марина торговалась, и король обещал дать ей удел в Московском государстве. Лжедмитрий, узнав о происходящем, стал рассылать по городам грамоты, в которых требовал казни изменников, расточал различные обещания и убеждал поляков вместе с Мариной ехать в Калугу.

В лагере возникло смятение. Тогда Марина вышла из своей палатки и явилась перед войском с растрепанными волосами. Она плакала, перебегала от одного отряда к другому и умоляла не оставлять ее, законную московскую царицу.

«Забыв о всякой женской стыдливости, она не брезговала никакими средствами», — писал об этом один из очевидцев.

Появление Марины перед войском породило раскол. Донские казаки и часть поляков стояли за то, чтобы идти с Мариной в Калугу. Атаман Заруцкий, спустя некоторое время ставший на сторону Марины, тогда выступил категорически против нее.

Возникла потасовка, закономерно переросшая в вооруженное противостояние. В результате этой бессмысленной бойни погибло две тысячи человек, но казаки все равно ушли в Калугу. С ними туда же отправился князь Дмитрий Трубецкой и князь Засекин.

В ночь с 16 на 17 февраля из тушинского лагеря бежала и Марина. Переодетая в гусарскую форму, она ускакала верхом на лошади в сопровождении преданной служанки и нескольких казаков. Перед побегом она оставила в своем шатре такое письмо: «Без родителей, без кровных, без друзей и покровителей мне остается спасать себя от последней беды, уготовляемой мне теми, которые должны были бы оказывать защиту и попечение. Меня держат, как пленницу. Негодяи ругаются над моей честью. В своих пьяных беседах они сравнивают меня с распутными женщинами. За меня торгуются, замышляют отдать в руки того, кто не имеет ни малейшего права ни на меня, ни на мое государство. Гонимая отовсюду, свидетельствуюсь Богом, что буду вечно стоять за мою честь и достоинство. Бывши раз московской царицей, повелительницей многих народов, не могу возвратиться в звание польской шляхтянки, никогда не захочу этого. Поручаю честь свою и охрану храброму рыцарству польскому. Надеюсь, оно будет помнить свою присягу и те дары, которых от меня ожидают».

Марина направлялась в Калугу, но сбилась с пути и оказалась в Дмитрове, где стоял отряд Яна Сапеги.

Сапега принял ее вежливо и оставил у себя: к Дмитрову подступало московское войско под командованием Скопина. Когда началась осада и от сильного натиска осажденные пали духом, Марина вышла на крепостную стену и сказала: «Смотрите и стыдитесь, я женщина, а не теряю мужества!»