Тайны Колдовского мира: Стража Колдовского мира - [43]

За паланкином следовали три женщины в более скромных одеяниях, головы их почти скрывали плотно облегающие шапочки с полями. Они восседали на неспешно шагающих лошадках. Потом снова стражники. Все они придерживались темпа, заданного лошадьми с паланкином, хотя Керис заметил, что среди них есть авангард, осматривающий все придорожные заросли.

— Лускан! — этот резкий возглас со стороны его собственного спутника ошеломил Кериса. Одновременно с возгласом сокольничего птица, сидевшая на луке седла, издала громкий клёкот.

Со стороны путников послышался ответный крик. Стражники тут же разделились на две группы, одна из которых окружила носилки и наездниц, а три ближайших воина устремились к оврагу, в то время как их соратники готовились отразить нападение.

Не успел Керис пошевелиться, как Криспин послал коня вперёд, а птица издала повторный зов.

И тут Керис заметил, что на двоих стражниках одежда сокольничих. Их птицы, хоть и в колпачках, тотчас отозвались на клёкот Дальнокрылого.

Один из сокольничих поднял забрало с клювом птицы. Шлем его изображал голову сокола.

— Это ты, Брат из одного Гнезда? Поклянись! — часть лица, видная Керису, выдавала в нём человека пожилого, зарубцевавшийся шрам искривил рот.

— Клянусь, это я, — твёрдо произнёс Криспин. — Я еду, не замышляя зла в отношении своего братства, хотя Гнездо уже разорено.

Остальные стражники ориентировались на сокольничих. Руки они положили на рукояти мечей, а луки держали наизготовку, но при этом, казалось, ждали, чтобы их спутник по обозу взял на себя руководство.

Криспин поднял забрало, выполненное в форме клюва птицы, а затем, словно уверяя других, что это именно он, вообще снял шлем.

— Ты — Лускан из рода Лёгкой Стаи, — торопливо проговорил он, — а я был птенцом в то время, когда ты принял Стаю.

— Кто же тогда обучал тебя? — последовал быстрый вопрос.

— Ашфар, но он давно уже руководил Стаей, ещё до прорыва границы.

— Ашфар… — повторил другой. — Что ж ты теперь, парень, поигрываешь чистым щитом, когда остатки Гнезда влачат жалкое существование? — и его рот, стянутый шрамом, скривился в усмешке.

— Я на службе по приказу Наставника Стаи.

— Барона Йерма? Ты довольно нагло едешь по его владениям.

— Только пересекаю их. Те, с которыми я скачу, представляют собою отряд, где есть колдуны.

Лускан пристально посмотрел на него.

— А что делают колдуньи и колдуны рядом с честным воином?

— Многое. Но я могу дать клятву на мече и на крови, на когте и на клюве, что мы не побеспокоим ни одного из обитателей этого края.

Он поколебался и потом прибавил немного более резким тоном:

— Ибо наш отряд — на стороне Света!

Лускан выругался, но стало ясно, что клятва Криспина успокоила его.

— Чей щит ты поднял? — спросил он уже менее требовательно.

— Щит двух стран, и Карстена тоже, с той самой поры, как только мы поняли, что цель наших поисков находится и здесь, и в этом краю тоже, в чём и убедились уже дважды!

— Загадки! — брюзжащий голос оказался принадлежащим женщине из паланкина. — Говори ясно или же займись своим делом, да побыстрее, раз уж у тебя так много свободного времени!

Двое сокольничих, остававшихся до сей поры в стороне, принудили лошадей приблизиться, пока все трое не оказались лицом к лицу с Криспином. Керис напрягся, зная, что если дело перейдёт от речей к мечам, то придётся вмешаться.

— Тут всем добрым людям грозит Тьма! — Криспин и не делал попыток надеть шлем. — Мы все, из Эсткарпа, Эскора, Лормта — ищем и уничтожаем на этой земле ростки гибели!

— Колдуньи! — вновь забрюзжала дама из паланкина. — Разве не довольно смертей посеяли они среди нас? Где же лежит мой дорогой первый муж, скажи, прислужник дурной Силы? Он навсегда упокоился там, среди горных хребтов!

Но её голос тотчас затерялся в шуме крыльев. Все четыре сокола, и Керис даже не успел этого осознать, стремительно взмыли вверх. В то же самое время и Яста послал ему, своему наезднику, мысленное предостережение:

«Тревога. Засада. Их нетерпенье все больше. Их хозяина трудно победить».

На дороге, почти перед самым обозом, что-то запенилось и запузырилось, поднимаясь прямо от травы опушки, их естественного укрытия, — и на них внезапно устремились твари, именуемые расти (нечто вроде огромных крыс, живущих только ради умерщвления и пожирания).

Может быть, разведчики не заметили их, потому что искали просто опасности и беды. Пронзительно и страшно вдруг завизжали женщины, точно кобылицы в битве. Хоть расти и не достигали в длину руки взрослого мужчины, свора этих тварей всё же могла сбить наземь и коня, и наездника.

Керис выкрикнул боевой клич Дола:

— Мечи во имя Света! — и Яста мгновенно бросился в атаку. Они успели захватить самый конец катящегося клубка тварей. Морда Ясты вытянулась вперёд. Он ухватил одно из раздутых коричневых тел, разорвал его и швырнул в самую середину своры, одновременно высоко воздымая передние копыта в дробящей все и вся пляске!

Керис тотчас подхватил тот тайный ритм боя, знакомый с той поры, когда он в первый раз помчался на коне с Килланом. Он оставил меч в ножнах. Огненный хлыст стража Дола в его длани надвое рассёк шевелящийся клубок и верещание тварей, спалённых воином, уже прекратилось, когда их же собственные соседи по своре кинулись на них. Ибо такова природа сей мерзости: они часто прекращали нападение, когда грызущий их голод удавалось утолить мясом собственных сородичей.