Тайны Колдовского мира: Стража Колдовского мира - [44]

Керис прорубил тропу сквозь сплетение тел, прежде чем твари почуяли, что враг опустошает их ряды. И тут Яста отскочил, и огненный хлыст посылал вслед расти искры, от которых загорались шкуры, даже не тронутые хлыстом.

Юноша бился уже не один: он понял, что закалённые в битвах торгианцы топчут и встают на дыбы, хотя клинки их наездников гораздо менее разрушительны, чем оружие Дола.

Керис также заметил, как нырнул сверху сокол. Он обернулся и быстро изменил движение хлыста, чтобы прикончить расти, нападавших слева. Запах палёной шерсти и крови дурным туманом окутывал их.

Вдруг он увидел, как свора устремилась к лошадям с паланкином. Огромные животные взбесились, поднялись на дыбы и заржали. Один шест паланкина свалился, опрокинув в дорожную пыль ребёнка и женщину, которая устремилась к малышу, чтобы прикрыть его своим телом.

Теперь он должен быть осторожнее. Лошади с паланкином продолжали метаться, не переставая ржать, а коричневые тела взвивались вверх из пыли, чтобы вонзить зубы в их тела. Остатки носилок мешали коням и остались беззащитными.

Но для воина важнее были женщина и ребёнок. Яста не нуждался в словах. Рентианец одним гигантским прыжком очутился прямо над одним из острозубых чудищ. Керис тотчас спрыгнул и встал перед женщиной. Он укоротил хлыст, опалив пальцы, но зато теперь смог стоя сражать расти, а женщина свернулась клубком, укрыв ребёнка в крепких объятиях.

Они нападали трижды, и по характеру атак воин понял, что главной их добычей должны были стать женщина с ребёнком. Было также совершенно очевидно, что эта орда никогда ранее не имела дела с огненным хлыстом и что они не могли защититься от его мерных взмахов.

Вскоре перед ним лежала груда мёртвых тварей. Ни одна из них не двигалась.

— Они мертвы, — сообщил Яста. По ноге рентианца проходила огромная кровавая полоса, и он наклонил рогатую голову, чтобы зализать рану. Если не считать ожогов рук, полученных, когда в середине битвы он решил укоротить хлыст, Керис остался невредим. Смотав хлыст, он опустился на колени перед женщиной и мягко коснулся её плеча.

Она вздрогнула и вскрикнула, жалобно, словно всхлипнула.

— Они все мертвы, госпожа. Задел ли вас хоть один? Если так, то рану нужно сразу обработать.

Её причудливый головной убор соскользнул на дорогу, когда она наконец подняла голову. Тут Кериса оттолкнула одна из женщин, толпившихся возле неё. Насколько он мог судить, ни её, ни ребёнка никто не тронул.

— Ты, молокосос! — взбешённый Керис обернулся и оказался лицом к лицу с Лусканом. Конь сокольничего исходил кровью, да и у самого наездника по ноге расплывалось алое пятно. — Не знаю, из какого Гнезда ты вылетел, но сражаешься ты так, как я никогда раньше не видел. Кто ты и чем занимаешься? — резкий тон сокольничего вызвал вспышку гнева в Керисе.

— Я не из птицеловов, — он нарочно употребил слово, хорошо знакомое сокольничему. — Я Керис Трегарт из Зелёного Дола, но тебе, конечно, неизвестна ни земля моя, ни дом мой.

— Трегарт… тот, что присутствовал при взятии Горма, — медленно проговорил Лускан. — Но ты зелёный юнец, а тот закалённый воин и раза в три тебя старше.

— Это мой дед, — сухо сказал Керис.

— Да, твоё племя ведёт счёт своим победам, — пожилой сокольничий кивнул. — Я, как видишь, не так уж неосведомлен, юнец, ибо я слыхал о Зелёном Доле и о тех, кто поддерживал Свет на протяжении всех дней Тьмы. Ну, каким ещё даром ты обладаешь, кроме огня, что подчиняется твоей воле?

Керис пожал плечами.

— Я знаю все, чему меня учили. Какое дело этому человеку до того, что он не наделён даром, принадлежащем ему по праву рождения?

— И не зря, — Лускан кивнул. — Это судьба послала нам твоего щитоносца, чтобы он нас здесь остановил. Если бы мы напоролись… — он взглянул на груду мёртвых расти.

Отряд начал построение, пытаясь восстановить какой-то порядок. Но для начала они выслали вперёд лазутчиков, которые должны были не только осмотреть окрестности на предмет какого-либо движения, но и пошевелить копьями придорожную траву, хотя Керис не сомневался, что очередное нападение едва ли возможно.

Сознание, что расти и Серые бродят по этим дорогам, встревожило его. Ранее считалось, что ни те ни другие не покидают пределов Эскора. А ему совсем не хотелось, чтобы за ним тащилась свора, подобная сегодняшней.

Женщина из паланкина послала за ним, прежде чем он тронулся в путь, стремясь поскорее рассказать спутникам о происшедшем. Женщина сильно побледнела и с трудом выговаривала слова:

— Мне сказали… ты… происходишь… из большого рода на севере, — она немного овладела собой. — Я готова этому поверить. И ещё тому, что ты не хочешь нам зла. Если тебя кто-нибудь остановит по эту сторону реки, покажи им это, — она нетерпеливо дёрнула кулон, висевший у неё на шее на невзрачном шнурке. — Я из рода Ригонов, я твоя кровная должница и приношу в том клятву.

Старые формальные слова, приличествующие какой-нибудь церемонии, показались словами из иной жизни. Он поблагодарил женщину.

Тем временем Криспин собирал сведения от уже разговорившихся охранников. Он узнал многое о местности, о том, кто из владетельных князей может принять их, а кто будет гнать, просто потому, что они едут с севера.