Тайны инков - [130]
Повествуя в настоящем времени, этот миф подразумевал, что в Уарочири во времена конкисты существовало предание, предание о надвигающемся прецессионном событии. Это было в некотором роде как бы малым пророчеством на себя самого. Что бы оно ни означало, так или иначе здесь была замешана небесная Лама. После того, как до меня дошло, что происходило, все показалось вполне очевидным.
Мост на землю усопших утонул.
Как и Лиса перед нею, Лама исчезала. Неумолимый ход времени собирался покончить с соединением между землями мертвых и живых. Ее время было уже не за горами. Вот почему Инка Виракоча предсказывал разрушение андской религии. И вот почему инки переименовали Южный «угольный мешок» в «кого-то, кто поедает своего отца и мать». Так как азимут восхода Южного Креста все более смещается на юг, Лама все более приближалась к исчезновению в гелиакическом восходе в декабрьском солнцестоянии: «Если лама Не сумеет выпить всю воду, плоскость всего мира наклонится».
Рисунок 9.3а показывает момент гелиакического восхода Млечного Пути в декабрьское солнцестояние в Куско в 1432 году, приблизительную дату пророчества Инки Виракочи. Здесь точно такие же условия, как и при наблюдении гелиакического восхода в событиях 650 года н. э. Солнце снижается на двадцать четыре градуса, делая видимым слабое свечение Млечного Пути. Часть Млечного Пути по эклиптике, то есть в отметке декабрьского солнцестояния на горизонте, становится едва лишь видимой. Как раз на юге едва виден ипсилон Скорпиона, отмечающий заднюю часть Ламы и соседнего с ней сосунка, детеныша ламы. Как происходило и в 650 году н. э., восходили наводнения времени. В июньское солнцестояние 650 года «мост» на землю богов был разрушен. Теперь, приблизительно восемь сотен лет спустя, в декабрьское солнцестояние «мост», соединявший людей с их предками, их прошлым и их традициями, находился на краю такой же гибели.
Небесным прототипом всех родословных уак была небесная Лама. Скоро ее «родовой проход», откуда пришел ее сосунок, а также все поколения человека, не будет больше орошать землю амниотическими водами изобилия. Единение родины уак с землей исчезало. Как же будут отныне возвращаться души мертвых, чтобы обучать живых; и, что еще хуже, как будут люди перевоплощаться, когда снова будут готовы родиться из матки великой небесной матери?
Рисунок 9.3Ь показывает устрашающий смысл пророчества Инки Виракочи. Сотней лет позже, с началом испанской конкисты, ипсилон Скорпиона, сосунок, и последние остатки Млечного Пути где-то вблизи эклиптики исчезли. Когда испанцы уже рыскали по побережью Эквадора, а Уайна Капак лежал при смерти, великий символ нерушимой преданности людей своим предкам погружался в широкое море коллективных воспоминаний. Конечно, Инка Виракоча знал, что конец наступит после пяти царей. Это было чуть сложнее, чем вычисление статистических данных.
По мере того как я размышлял над этими вопросами, я стал ощущать ужасное бремя, под которым пришлось страдать инкам. Если бы историк видел смысл исторической причинности в том факте, что каждое важное событие в андской истории точно совпадало по отношению к Млечному Пути в солнцестояниях, его бы считали совершенно рехнувшимся. Но Инки имели дело с образным, а не с наглядным видением. И они знали мифы. Чудесный расцвет тиауанакской цивилизации начался тогда, когда солнца солнцестояний вошли в Млечный Путь. Этот золотой век завершился, и завершился как раз тогда, когда одновременно Млечный Путь прекратил сходить в июньское солнцестояние и на земле разгорелась война. Виракоча оставил землю. Люди и их боги никогда не будут снова столь близкими. Теперь же, при племенной вражде, приближающейся к беспрецедентному уровню опасности, при дефиците и голодных ртах, которые надо было накормить, при малоземелье и повсеместном убийственном стремлении предупредить крестьян от «сверхразмножения» какими угодно средствами, — теперь все оказывалось в опасности. И в небесах, опять-таки одновременно, имелось зловещее космическое зеркало событий на земле. Кто же мог избежать астрологического волнения?
В течение восьми столетий люди «Анд боролись с наследием Уари и войны. Священные наставления предков, хотя и сохранялись, тоже подверглись изменениям. Некоторые теперь расхваливали эти наставления как единственно истинные. По мере того как протекали столетия, привычка видеть в своде священного учения скорее отдельную реальность, чем инструмент памяти, стала выкристаллизовываться в традицию. Могла процветать лишь астрология. Цыплята снова возвращались домой к насесту. Грубая переделка воинами тонкой природы технического языка мифологии неизбежно вела к астрологической перспективе. При данном положении вещей возмездием астрологии является уверенность в гибели. И тогда сила становится отдельной системой. В течение почти двух тысячелетий ритмы Млечного Пути поддерживают сверхъестественное отношение к датам Периодов андской археологии.
